В объятиях Снежной Королевы

— А потом давай уже как люди потрахаемся? — Она посмотрела на него умоляюще. — Теперь, когда никто не узнает, просто для себя. Тебе же надо, я знаю.

— А тебе? — он встал и протянул ей руку, помогая подняться.

— А я хочу, — она снова попыталась просунуть руки под халат, но он отстранился. — Не видела бы своими глазами, решила бы что ты евнух, честное слово.

И она, стукнув его в спину, посеменила за ним в кухню.

— А где вы познакомились с Савойским? — спросил Кайрат, запив большим глотком вина сочащийся стейк.

— В Риме, — пробубнила с полным ртом Анька. — То есть в самолёте в Рим. Мы летели на гастроли. Он летел… не знаю, куда он там летел. В-общем, сначала во Фьюмичино была забастовка и мы с ним несколько раз сталкивались, блуждая по Шереметьево. Потом разговорились уже в лайнере, вот не поверишь, в очереди в туалет. Потом я к нему пересела. Потом нам оказалось по пути в гостиницу.

— В-общем, Римские каникулы удались?

— Ещё как. Правда, в конце апреля было неожиданно холодно, а я с чего-то решила, что будет под двадцать. Продрогла, простыла. Эти итальянцы ни хрена не понимают английский, а в аптеках у них всё что угодно, кроме лекарств. И Дима купил мне аспирин в порошках, и тёплый свитер. А потом как-то закрутилось.

Она замолчала, поковырялась задумчиво в своём печёном авокадо.

— И, знаешь, мы ведь собирались в ноябре опять в Рим. По-настоящему. Вдвоём. А он не дожил.

И Кайрат её совершенно не понимал. Она вроде раскрывалась, но тут же казалось, что это лишь игра в искренность. Казалась наивной девочкой и тут же нивелировала эффект откровенной грубостью. Отпускала циничные шуточки как прожжённая сердцеедка и тут же с неопытностью новобранца пыталась учить его жизни.

Рискуя получить вывих мозга, он слушал её мнение о делах Савойского, но чего у неё было не отнять — это того, что никому этот сдержанный мудрый и осторожный человек не раскрылся так глубоко как этой голубоглазой девушке, чем-то до глубины души зацепившей его под конец жизни.

— Он никогда не говорил плохо о своей жене. И всегда по-доброму отзывался о сыне, — сказала она, доставая с самого низа бронированного ящика конверты, подписанные «Диане», «Пашке» и «Кайману» и протягивая их по очереди Кайрату. — Наверно, это что-то личное.

Заклеенные и достаточно пухлые, они жгли Кайрату пальцы и проедали дыру в сердце. Там в обтянутых бархатом недрах не нашлось конверта с именем Кайрат. Как бы он не старался, что бы не сделал для этой компании, он получил лишь проценты акций, деньги, сухие цифры баланса и ни строчки, ни слова на прощание в запечатанном конверте.

У Савойского было больше, чем его компания — у него была семья. У Аньки была семья, ради которой она раскидывала сейчас эти пачки денег, используя их как подставки. А Кайрат из одинокого упрямого волчонка вырос в одинокого матёрого волка. Чужого всем. Пытавшегося прибиться к чужой стае, отнять чужую добычу, хозяйничать в чужом доме. Эму стало мерзко от самого себя.

— Ты нашла, что хотела? — устало спросил он.

— Да, да, и даже больше, — не отрываясь от чтения, радостно закивала девушка.

— Тогда извини меня, но я смертельно устал. Тяжёлая выдалась неделя. И этот месяц, и год, и вечность.

— Как скажешь, — легко согласилась она и прошлёпав мимо него босыми ногами стала засовывать в свою сумку нужную ей папку и пачки денег.

— А остальное? — спросил он, осматривая раскиданные бумаги.

— Ты знаешь, я думаю, ты сможешь распорядиться ими с большим толком, чем я.

Она прямо перед ним сбросила халат и натягивала свои микроскопические трусики на самые соблазнительные в мире бёдра и бюстгальтер на самую красивую в мире грудь. Но Кайрата больше не волновали её прелести.

— Имей в виду, с той стороны стены, в гостиной тоже камера, — сказала она ему уже в коридоре. — И она не заклеенная и работает.

— Это всё? Или ещё есть и прослушка?

— Не с микрофонами я не заморачивалась, — улыбнулась она. — Ну, давай, праведник, заезжай, если что. Отец будет рад тебя видеть.

Помахала рукой и исчезла в проёме лифта.

— Давай! — сказал он, прислонившись головой к закрытой двери.

Час был вечерний, но ещё не поздний, и что бы Кайрат не сказал, он не собирался спать. Он покидал назад документы, письма и деньги и перепрограммировав замок, вернул на место и паркет, и кровать.

Минут через сорок без предварительно звонка он постучал в дверь, про которую хотел забыть навсегда.

— Удивил, — нахмурил свой жёлтый лоб Лёнчик через натянутую в проёме цепочку.

— Пустишь или в коридоре поговорим?

— Входи, — он осмотрел за его спиной лестничную клетку.

— Один я, один, — ответил Кайрат и протянул старику тортик.

Потом, не спрашиваясь, снял куртку и даже разулся.

— С Рождеством! — улыбнулся он озадаченно застывшему хозяину и уверенно прошёл в гостиную.

Изысканные фарфоровые чашки легонько звякнули о блюдца, когда их поставили на подносе перед парнем, и густой ароматный чай наполнил их из пузатого чайника до самых краёв.

— Не ждал я тебя так-то в гости, — сел напротив него хозяин.