В объятиях Снежной Королевы

— Вы никому не доверяете. Ни друзьям, ни партнёрам, даже семье. И Дима был хорошим бизнесменом. Он тоже никому не доверял. Ни жене, ни друзьям, ни тебе.

— Значит, там компромат на меня? — играл мячиком Кайрат.

— Я не знаю. Мне он тоже не доверял.

Она обогнула стену, отделяющую гостиную от спальни и подошла к кровати.

— Он был сильным и нежным, — она смотрела на заправленную постель. — И ты можешь не верить, но я любила его. По-настоящему. Никто не видел меня. Никто не знал. Никто не принимал в расчёт. Да он и сам меня не очень ценил. Не собирался разводиться с женой. Не знакомил с друзьями. Никуда не водил. Ездил пару раз со мной за границу, да и то не отдыхать, а присоединялся к нашим гастролям. Вот эта квартира — вот и всё, что у нас с ним было.

Она двумя руками подняла край кровати, и подъёмный механизм прижал её плашмя к стене.

Кайрат удивился, что ламинат оказался идеально чистым — всё же эта уборщица решила держаться за своё место. А девушка села на пол ближе к стене и сдвинула пальцами одну из досок. Он сел с ней рядом и катнул в сторону кухни надоевший ему мяч.

— Если не хочешь, не открывай. Мне всё равно.

— Я не хочу, но у отца скоро выборы, — она не торопясь разбирала пол. — И в этой третьей по счёту гонке он может уже не победить. Все эти телохранители думаешь блажь? И мой отец тоже не ангел. Против него играют нечестно, а у Димы было то, что позволит отцу уравнять счёт.

— Мне показалось, ты недолюбливаешь отца.

— Тебе показалось. Он хороший человек и ему очень трудно на таком посту. Но он держится, и, если мне повезёт, я ему помогу.

Она замолчала и закусив губу набрала код. Дверца пискнула и механизм, щёлкнув, открылся. Небольшой ящик, похожий на вмонтированную в пол микроволновку, был доверху набит тугими пачками американских денег, затянутых в целлофан.

Зазвонил телефон внутренней связи с охраной — привезли еду.

— Проводите, Руслан, до двери у пожарной лестницы, — ответил он в стоящий на тумбочке аппарат.

Положил трубку и посмотрел на застывшую в нерешительности девушку:

— Ну, чего сидишь? Доставай!

— Подождём еду, — она встала.

Кайрат открыл дверь и выглянул в коридор как раз, когда дверь лифта открылась.

— Извините, нам не заказывали сервировку, — протянул ему пакет работник в переднике с фирменной эмблемой какого-то ресторана поверх пуховика. — Но всё в точности как вы просили.

— Спасибо! С Рождеством! — протянул ему деньги Кайрат и отказался от сдачи.

Аньку он застал в странной позе «ласточкой» со шкафа залепляющую жвачкой углубление гипсокартонного потолка. Он поднял её за ноги и опустил на пол.

— И как это прикажешь понимать?

— Я решила сделать первый шаг навстречу. Там веб-камера.

— Серьёзно? — зря он снова к ней притрагивался, у него аж волосы встали дыбом на руках от её невесомого упругого тела. Ещё этот сладкий запах жвачки. — Савойский не выносил камеры. Он не стал бы её ставить в своей квартире.

— Он — нет, — опустила голову Анька, а потом резко вздёрнула подбородок: — А я — да. Я ему тоже не доверяла. Скажу больше — хотела, если что, использовать записи.

Его снова окутал ароматный конфетный запах «бабл гам».

— Для чего?

— Не знаю, — она пожала плечами и улыбнулась. — Но ты, хочу я сказать, редкостный монах. Ни одной девушки. Ни. Одной.

Она снова уселась на пол к сейфу и стала как-то дружелюбней.

— Это кровать, Кайрат, — показала она на торчащий над головой предмет со свисающими из-под него тряпками. — Кровать. На ней не только спят, смотрят телек и кидают в стену мячик.

— Серьёзно?! Вот я дебил, — он сел с ней рядом. — Но, честное слово, я понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Так уж и быть, я тебя научу, хоть ты и сопротивляешься, — и она достала первые пачки денег, сразу поделив их на две стороны.

Десять пачек по сто тысяч долларов. Как в плохом фильме, Кайрату досталась ровно половина, и ровно столько, сколько нужно «для начала». И деньги шальные. Можно выкинуть и не жалеть. Но его интересовали бумаги, уложенные ровной стопкой точно по размеру дна, плюс вложенные в файлы флэш-карты.

Он пролистывал папки. Большинство фамилий были на слуху, но Кайрата интересовали мало, глаза же Аньки горели лихорадочным блеском.

— Я знала, знала, — зло шипела она. — Не зря я полгода сосала его вялый член.

— Подожди, ты ж сказала, что любила его, — перебил её Кайрат, вздёрнув брови.

— Его любила, член сосала. Не вижу разногласий, — отмахнулась она, жадно впиваясь глазами в содержимое очередной папки. — Какой-то банкир.

Она откинула её за ненадобностью, и Кайрат на лету поймал папку с фамилией Филатов.

— А этого «друга» я знаю, — она пальцами изобразила кавычки. — Тоже банкир. Они вроде с юности были не разлей вода. Никогда не могла понять, что их связывало. Мерзкий козёл. — Эту папку она тоже откинула. — Как-то облапал меня своими жирными пальцами. Залез, сука, прямо в трусы, пока Димка не видел. Ещё и пальцы демонстративно облизал.

Зря она это сказала. Кайрат выдохнул и бросил папку на пол.

— Может пойдём поедим? Твоё мясо с кровью стынет. Вино греется.