В объятиях Снежной Королевы

— Да, не удивляйся ты так. Думаешь, я нормально как все жить не хотел? Хотел. Семью вот завёл. Только нет нам добра от семьи. И семье от нас. Вот таким как мы с тобой.

Он усмехнулся, глядя на реакцию Кайрата.

— А ты что ж себя, нормальным считаешь? Нет, ты тоже больной. Сирота, с поломанной судьбой, с нарушенными ценностями. Каждый день поди с новой бабой. И до сих пор с этой Дианкой, хозяйкой медной горы. Не я тебя испортил Кайрат. Она.

— Я знаю, Леонид Иваныч, знаю, — встал Кайрат. — Только в моей жизни уже, как и в твоей, ничего не изменишь. Какая уж есть.

— Какая уж есть, — эхом повторил старик, провожая его в прихожую.

— Ну, с праздником ещё раз, — отсалютовал ему Кайрат в дверях.

— И тябя, Кайратушка, и тебя. Не забудь только про старика, а то знаешь, кассеты-то у меня в надёжном месте, — усмехнулся он.

— Не забуду, — качнул головой, сбегая по ступенькам Кайрат.

Он проспал встречу. Первый раз Ангелине пришлось будить его, тарабаня ногой в дверь.

— Чёрт! — открыл он дверь в одних трусах и с явно помятой рожей по которой возил рукой, просыпаясь.

— Ага, — вежливо отвернувшись, сказала Ангелина. — Тебя минут тридцать уже дожидается адвокат, а через полчаса ещё приедет твоя сестра и нотариус, которого, заметь, подняли в выходной день.

— Я буду, буду!

Душ, свежий костюм, бутерброд на ходу.

Неделя недосыпа, недоедания и тревог отразилась на лице во всю ширину, и для сестры не осталась незамеченной.

— Не начинай! — прервал он её, ещё только набравшую в грудь воздух для пламенной речи.

К несчастью для неё, она задержалась, чтобы прочитать ему лекцию после того как ушёл нотариус, и нарвалась на разъярённую Диану.

— Диана, я всё тебе объясню. Всё. Вопрос в том, сумеешь ли ты донести эту информацию до своего твердолобого сына, — сказал он, когда Данка ушла.

— Ах, ещё и я должна ему это сказать?! — орала Диана. — Ты подставил его! Ты подставил меня! Я отдала тебе свои акции, а ты выкупил недостающих три процента у его жены!

— Диана! Диана, угомонись! — он прикрылся руками, готовясь получить по голове картиной, а потом, наверно, и мольбертом. — Послушай меня!

— Ты сволочь, Кайрат! Какая же ты сволочь!

— Это для его же блага, как ты не понимаешь! Он никогда не избавился бы от своей жены, пока она не получила бы то, что хотела. А сейчас получит. Получит и останется ни с чем.

— Так же, как и мы все, — процедила сквозь зубы Диана, выслушав его. — Добился своего, да? Получил свой «Савой». Поздравляю!

— Спасибо, — огрызнулся он, поправляя на столе бумаги.

— Я скажу Пашке. Тебя не касается как, но скажу. — остановилась она в дверях. — Так что на собрании акционеров он будет в курсе. Но, клянусь, Сагатов, тебе я этого никогда не прощу! Никогда!

Глава 22. Дана

Машина мягко затормозила у особняка Савойских.

Данка не хотела ехать, она же понимала, что Пашке, надо поговорить с Дианой, но расстаться с ним сейчас, когда он был так близко она тоже не могла. К тому же он уже пообщался с матерью, пока Данка ходила провожать Кайрата. В-общем, её недолго пришлось уговаривать — она так по нему соскучилась.

Всё красиво, нарядно, изысканно. Не дом, а декорация идеального дома. Странно, что они в нём действительно живут. Странно, что Пашка, выросший в таком великолепии не морщился от обшарпанной мебели и кривых стен в её квартирке.

Данка чувствовала себя как в музее. И пока Савойский говорил по телефону, она, сцепив руки за спиной, важная как пингвин, осматривала гостиную, боясь к чему-нибудь прикоснуться.

— Да, Костя, всё так и есть, — покосился он на Данку, но она заметила. — Контрольный пакет у Сагатова и он решил банкротить «Савой». Полина выдвинула себя на место директора и её утвердили, но, после этой новости, думаю, она вряд ли вернётся. Сейчас скинет всё что у неё есть, пока акции ещё в цене и будет искать себе новую жертву.

Он сел на ручку кресла.

— А что я? Я не ожидал, конечно, что он вот так сразу отправит «Савой» в мусор. С другой стороны, а что ещё с ним делать? Ты не хуже меня знаешь, как обстоят дела. И, честно говоря, я даже рад от него избавиться. Снять со своей шеи этот камень и вздохнуть уже свободно.

Данке не нравились его настроения и на последних словах она замерла перед ним как Сивка Бурка. Ей, казалось, с укором. Но он улыбнулся, и притянул её к себе, не обратив внимание на её выразительный взгляд.

— Что значит, ты рад? — спросила она, когда он закончил разговор со своим невидимым собеседником. — Это же твоя компания!

— Уже не моя, — убрав телефон, он обнимал её двумя руками, и это мало настраивало на серьёзный разговор, но Данка ещё держалась. — И никогда не была моей. Это компания моего отца. Первая, наверно, любимая, но не единственная. Одна из многих.

— Но он оставил её тебе.

— Знаешь, мне кажется, потому и оставил — знал, что я её солью, — он разговаривал с её волосами и от его горячего дыхания вниз по спине бежали мурашки.

— Но ты же пытался. Ты пытался? — она подняла на него глаза.

— Конечно! — он сказал это шёпотом и слишком близко к её губам. — И всё это неважно. Важно, что ты рядом. И я невозможно соскучился.