В объятиях Зверя (СИ)

Мужчина поднял взгляд на самое красивое в мире лицо с зажмуренными от колдовского сна глазами. А в следующий миг резко поднялся и, рыча, вышел из палатки, на ходу оборвав хрупкий лист-дверь.

Под светом двух тусклых убывающих месяцев он едва дождался, пока закончится лагерь нимф, открывая дикую природу тропического леса. Уже там он мгновенно опустился на четыре лапы, покрываясь легкой дымкой и обращаясь в зверя. Широкие лапы легко касались темно-зеленой листвы, когда слишком крупный тигр перешел на бег. Черные, как ночь, глаза должны были сливаться с окружающей тьмой, но, напротив, они сверкали, как сталь начищенного лезвия. Ветви кустарников мелькали мимо, изредка задевая сильное мускулистое тело, но Фьералин чувствовал лишь ветер, развевающий черно-белую шерсть. Ветер, который был ему так нужен.

В нескольких километрах от лагеря он, наконец-то, остановился, совершенно не сбив дыхания. Встал на задние лапы, одновременно приобретая вновь человеческие черты. Кровь в жилах бурлила уже не так сильно, голова была ясной. Именно то, что нужно для разговора, который слишком долго откладывался.

Леран Дайше, правитель Пангирии, отец Мариссы уже несколько дней пытался связаться с ним. Но Фьералин не отвечал. Возможно, и сейчас был не самый лучший момент для беседы, но эриний был слишком зол. Определенным образом он винил именно короля в том, что молодая принцесса выросла такой, какая есть. И раз уж старый друг хочет поговорить, не стоит его разочаровывать.

Фьералин выбрал под ногами наиболее сухую область земли, длинным тигриным когтем распорол поверхность дерна, чувствуя, как трещина уходит далеко вглубь, и отошел на шаг назад, прикрывая глаза.

В тот же миг из тонкой щели засочился зеленый дымок. Магия материи. Нет, обсидиановый эриний не умел создавать ядовитые разломы, а уж тем более управлять ими, как правитель Пангирии. Но он был способен почувствовать место, откуда материя готова течь сама.

Через несколько секунд изумрудная вуаль магии заколыхалась, обращаясь в небольшое идеально-ровное зеркало. И внутри него возникло хмурое мужское лицо с аккуратно заплетенными назад тремя тугими черными косичками.

— Почему так долго?! — грозно спросил Леран Дайше, — королева уже вся извелась!

Ни один мускул не дрогнул на человеческом лице эриния. Только темные глаза с тремя росчерками зрачков хищно блеснули.

— Потому что я так решил, — ответил он спокойно. — Передай Лере мои сожаления.

— Что ты имеешь в виду? С Мариссой что-то не так? Где она? — тревожно спросил мужчина в зеркале.

— С Мариссой все в порядке, — невозмутимо заверил короля Фьералин. И, дождавшись пока Леран удовлетворенно выдохнет, добавил: — Она стала нимфой Эденрейса.

— Что? — едва слышно выдохнул правитель. Его глаза испуганно расширились, а лицо приобрело мертвенную бледность. — Это шутка?

— Нет, с чего бы? — приподнял бровь эриний. — Сегодня утром она прошла ритуал. Все по-настоящему. Теперь она — морская ведьма. Вовсю колдует, ловит рыбу руками, зажигает водяные фонари…

— Что ты несешь?! Какая ведьма? — воскликнул Леран, вдруг осознав, что эриний говорит правду. — Ты в своем уме? Я доверил тебе дочь! Самое дорогое, что у меня есть! Как ты мог позволить ей стать нимфой?! Ты понимаешь, что это означает для всех нас? Она никогда не сможет вернуться домой!

Фьер хмуро, но уверенно кивнул, глядя прямо в глаза Лерану Дайше, словно сжигая его изнутри темными лезвиями своих зрачков.

— А, как ты думаешь, долго она осталась бы с вами во дворце, приволоки я ее силой? Не прошло бы и месяца, как Марисса сбежала бы вновь.

— Я бы этого не допустил! — прорычал король, и на заднем плане что-то со звоном разбилось.

Но Фьер и глазом не моргнул, хотя гнев правителя Пангирии, потомка древней расы темных нарр, был страшен.

— Подумай лучше, как вышло, что твое первое дитя решило, будто ему будет гораздо лучше вдали от тебя, — спокойно ответил эриний. — Подумай, почему Марисса оказалась готова отдать свою душу лишь бы никогда не возвращаться домой.

С этими словами он вскинул руку, на которой вновь отросли длинные тигриные когти, и, не дожидаясь ответа, полоснул по магическому зеркалу. Идеально ровная поверхность треснула. Изумрудная хмарь пошла рябью, растворяясь в воздухе. Черные когти вновь втянулись в пальцы, подобно кошачьим. Только ядовитая магия немного неприятно щипала кожу.

Но Фьералин даже не заметил этого. Он был слишком зол. Впрочем, переживания Лерана он понимал, но это вовсе не мешало эринию слегка проучить почти не стареющего правителя. Пусть подумает на досуге о том, что не все крутится вокруг него. И, может быть о том, что человеческие души, особенно душа его дочери, неподвластны воле короля.

Глубоко вздохнув, Фьералин заставил себя успокоиться. На сегодняшнюю ночь у него еще были планы. И он больше не торопился.

Медленным шагом, погруженный в собственные раздумья, мужчина побрел через лес по одному ему известному направлению. Обоняние и чутье зверя позволяло ему, не ища дороги и не ориентируясь по звездам, легко находить путь туда, куда нужно. Даже в кромешной темноте.