В обход черной кошки

«Арон, — побелел Мухин, — да вы просто врете! Это же… Зачем? Что можно построить взамен Храма? Бордель?» «Почти. Там вырыли яму и заполнили теплой водой. Общедоступный плавательный бассейн. Я сам там в студенческие времена как-то в феврале в оледенелой резиновой шапочке баловался с очень милой Светочкой… Я не вру, Андрей, — грустно добавил он. — Хотя мне, как иудею, и не понять всей вашей боли. Но меня мучает и чисто национальный стыд — ведь в этой реконструкции Москвы активнейшее участие принимал единственный еврей в правительстве Сталина — Лазарь Каганович. Впрочем, именно он построил в столице первое в России метро… Так или иначе, возвращаясь к демографии, все эти фокусы, в конечном итоге — геноцид через несостоявшиеся браки, неродившихся детей без их браков и детей, национальное вырождение… Вот вам и четверть русских вместо ваших ста процентов при благополучном развитии истории. Заметьте еще массовую эмиграцию наиболее продуктивной части бывшего царского общества и ее деградацию на чужбине, когда князья шли в таксисты, а княжны — на парижскую или стамбульскую панель. Прибавьте безоглядное «преобразование природы», гибель Арала и приволжских земельных угодий…» «Откуда же рыба без Арала и откуда хлеб без Поволжья?» — всплеснул руками князь Андрей. «Самое ужасное, — продолжал Фридман, — что большевики были искренне уверены, что их революция, лагеряи преобразования осуществляются для блага народа. Всегда хотели как лучше, а вот получалось…» «Можете не продолжать. Нация, позволившая соорудить плавательный бассейн на месте Храма!..» «Арон, расскажите князю все-таки об этих ваших… лагерях?.. — шепнула Марина. — А ты, Андрей, не смей больше говорить, что он врет.»

3.

«Вот только теперь… — признался Мухин, когда Фридман закончил свой экскурс в историю своей бывшей родины. — Вот теперь мне стало по-настоящему интересно задержаться здесь чуть больше. Хотя ни в чем меня больше убеждать не нужно. Коммунистов действительно надо держать под особым присмотром, как опасных сумасшедших! Для остановки здесь на пару дней нам нужны доллары, чтобы не питаться в таких пирожковых. А деньги меняют у Финляндского вокзала. Насколько я помню историю, именно там Ленин провозгласил курс на коммунизм в России.» «В Петрограде там тоже стоит памятник Ленину?» «У нас там сквер — ни вокзала, ни памятников.» «Вокзал снесли из-за Ленина?» «Отнюдь. О нем к тому времени все забыли. Все городские вокзалы стали не нужны после постройки подземки и надземки. А этот не представлял архитектурной ценности, в отличие от других, где разместили филиалы Эрмитажа. Кстати, Арон, что-то я не вижу подземки в Ленинграде. Столько идем и — ни одной станции. Только трамваи.» «А мне они нравятся, — впервые подала голос Марина, совершенно было пришибленная пояснениями Фридмана. — Они не такие переполненные, как наши поезда метро. Андрей просто ими не пользуется. И из трамвая все видно.» «Так подъедем до вокзала на трамвае? — предложил Фридман. — Я тоже устал идти по снегу. Я в Израиле вообще уже много лет снега в глаза не видел.»

«Так как все-таки насчет метро? — напомнил Мухин. — В Москве ваш зловещий иудей его построил, а в Питере?..» «Во-первых, Каганович к моменту своего всемогущества уже был нормальным бесом, а не иудеем. Они все были бесами-атеистами. А в Ленинграде метро построили еще в пятидесятые годы. И довольно приличное, во всяком случае, гораздо уютнее, чем у вас, в Петрограде. Но станции расставлены втрое-вчетверо реже, каждая оформлена как подземный дворец зачем-то, сплошной мрамор и бронза. Впрочем, как раз у Финляндского вокзала и станция метро. Можно спуститься и поехать куда угодно. Например, к Казанскому собору. Там недалеко был когда-то рынок — съем квартир…»

«А я вообще уже хочу домой, — затравленно оглянулась Марина на троих подозрительного вида мужчин, которые шли навстречу, остановились и пошли следом. — Они явно что-то задумали. И вон те пялятся на меня из своей заляпанной машины! Я не для того только что стала княгиней, чтобы за мной тут охотились. Я вообще, как-то в принципе, против, чтобы отлавливали именно меня. И вообще мне тут ужасно не нравится… Смотрите, они так и идут за нами…» «Дорогая, один-два дня… Снимем квартирку с телевизором, а выходить будем крайне редко, идет?» «Все равно я хочу домой…»

«Да вот, кстати, и Финляндский вокзал, — Фридман показал на кирпичное приземистое здание с пристройками. На одной из них сохранилась рекордная по идиотизму надпись: «Ленинградский ордена Ленина метрополитен имени Ленина. Станция Площадь Ленина.» Сам Ленин был изображен в виде чудовищного черного монстра на броневике с простертой к Неве рукой и с неизменной на всех коммунистических плакатах кепкой.

У вокзала толпа загустилась, еще более посерела и поблекла. Но среди бесчисленных нагруженных кошелками и мешками стариков и старух, спешащих к поездам, выделялись решительные модно одетые молодые люди, с которыми тут же заговорили подозрительные преследователи, указывая на Марину.