В обнимку с удачей. Книга 1

Ефим Терлецкий В обнимку с удачей. Книга первая

Бета-ридер

Человек, который по просьбе автора читает текст его рукописи перед отправкой ее в издательство. В русском языке это слово появилось недавно, однако авторы издавна обращаются, скажем, к родственникам, друзьям или знакомым с просьбой о предварительной оценке своего сочинения, выявлении сюжетных неувязок, стилистических просчетов, ошибок в тексте и всего прочего.

Таким блестящим бета-ридером для приведения в порядок моих сочинений является моя дочь Марина Черткова, блестящий знаток русского языка. Она – суровый редактор, безжалостно отсекающая все лишнее и этим, придает законченность и как бы изящную огранку произведению.

Бета-ридер, моя дочь Марина Черткова

Моим внукам и правнукам

Памятник самому себе

Мне исполнилось 84 года. Находясь в «возрасте дожития» (выражение это, кажется, пошло гулять с легкой руки известного российского музыканта Андрея Макаревича) – этого периода, ведущего в никуда, я не раз задумывался о том, что надо бы отобразить своё житьё-бытьё, так сказать, написанием биографии. У меня такие замечательные внуки: гены двух наших с женой дочерей разложились таким образом, что у одной – две дочери, у другой – два сына! Для них бы и написать, но всё как-то не получалось. И вот родилась правнучка. Это и явилось мощнейшим стимулом, и я начал, правда, издалека. Стоит заметить, что сейчас наблюдается некое явление, когда пожилые люди, достигшие этого самого «возраста дожития», стремятся как-то увековечить свои воспоминания и оставить после себя нечто вроде книги – этаким своеобразным памятником самому себе. Учитывая возможности интернета, наличие компьютеров, принтеров, сканеров и разных прочих примочек, это сделать довольно просто, разумеется, если такой ваятель своего бумажного надгробия может еще возбудить увядающий ум. Я попытался, и вот что из этого получилось…

Начало

Мои родители, и о происхождении фамилии

Родители мои особенно о себе ничего не рассказывали.

Все, что я узнал об их прошлом, – результат моих изысканий в чудом сохранившихся нескольких бумажках, которые-то и семейным архивом не назовешь… Итак:

ОТЕЦ – ТЕРЛЕЦКИЙ ДАВИД ЭММАНУИЛОВИЧ, 1903 года рождения.

МАТЬ – ТЕРЛЕЦКАЯ ЛИЯ ЕФИМОВНА, В ДЕВИЧЕСТВЕ ЛИРИСМАН, 1905 года рождения.

Оба они происходили из украинского города Умани – уманчане.

Фамилия Терлецкий относится к так называемым «топонимическим» фамилиям, то есть образованным от названия места, где проживали первые носители этого прозвания. В далекие времена такая фамилия обычно присваивалась человеку, когда он переезжал на новое место жительства. За ним закреплялось некое прозвище, потому что на вопрос: «Откуда он?» часто отвечали, например: «Да он из Терлица. Он – терлецкий». Таким образом, потомок человека, обладающего прозвищем «терлецкий», со временем получил фамилию Терлецкий, которая произошла от названия местечка Терлица Липовецкого уезда Киевской губернии.

Исследования в области популяционной генетики показали, что среди евреев встречается минимальное количество однофамильцев, то есть большинство носителей фамилии ТЕРЛЕЦКИЙ связаны между собой родственными узами и являются членами рода Терлецких.

На территории бывшей Российской империи фамилия Терлецкий встречалась только в Умани. Значит, наш род по папиной линии происходил из Умани.

Об Умани, о своем родном городе, ни родители, ни бабушка – мамина мама, которая жила с нами, – ничего не рассказывали. Кроме разве что о парке Софиевка. Вероятно, это было такое потрясающе красивое место, о котором родители не могли умолчать и часто вспоминали. Да, действительно, это был прекрасный парковый ансамбль, построенный графом Станиславом Потоцким для своей жены Софии.

А еще Умань была известна тем, что здесь находится могила зачинателя брацлавского хасидизма рабби Нахмана из Брацлава, правнука основателя и одного из известнейших лидеров хасидизма цадика Бешта (Баал Шем Това).

Как и во многих местечках, маленьких городках со сложившимся еврейским населением, в Умани евреи говорили на идиш, еврейском языке ашкеназов – европейских евреев. Мама и папа прекрасно знали идиш, но говорили при мне только по-русски. Переходили на идиш, когда хотели что-то скрыть от меня.

Мои будущие папа и мама до женитьбы. 1928 год.

Все-таки из каких-то давних разговоров мне удалось узнать, что папа мечтал стать военным. Молодому двадцатилетнему парню почему бы и не послужить в Красной Армии?

Вот об этом свидетельствуют несколько порыжевших старых фотографий, на обратной стороне которых есть пометки папиной рукой, что они сделаны во время лагерных сборов в Умани летом 1924 года. На этих снимках настолько мелко запечатлены многочисленные участники этих сборов, что разобрать кто есть кто невозможно.

Вот один из таких снимков с несколько более крупным изображением. Предположительно, папа сидит на первом плане в середине.