В обратную сторону

Наши языки сплетаются в одержимой схватке, в которой нет победителей и проигравших. Только страсть, омывающая нас теплыми струями, стирающими боль, горечь утраты, годы разлуки, целые отрезки жизни, отданные другим. Этот дождь проникает внутрь, воскрешая мечты и надежды, веру в невозможное, возвращая нас обратно через сожжённые мосты. Туда, где на черной мертвой земле пробиваются робкие зеленые ростки новой жизни. Такие хрупкие и нежные, но удивительно сильные и упрямые, как женщина, целующая меня так отчаянно и ненасытно, словно это в последний раз. Ее пальцы жадно тянут мои волосы, пока наши губы терзают друг друга. Я ощущаю жар закованного в мокрые тряпки женского тела и горю вместе с ней. Мне нужно так много, так немыслимо много… все, что у нее есть. Я заберу и отдам… все, что есть у меня.

— В дом, нам надо в дом, — оторвавшись от моих губ, задыхаясь, кричит она.

Вспышки молний освещают ее раскрасневшееся лицо с горящими глазами. В них отражается радуга, пока вокруг нас бушует гроза, и я снова тот влюбленный до одури мальчишка, а она вновь моя страстная радужная девочка, без которой весь мой мир потерял цвета и оттенки.

Я несу Элю в сторону особняка, не глядя под ноги и беспрерывно целуя податливые мягкие губы, пью ее дыхание, возвращая взамен свое. Мы дышим одними легкими на двоих, на ходу стаскивая друг с друга мокрую одежду. Наши движения резкие, неловкие, нетерпеливые. Мы неуклюже сталкиваемся лбами, когда она снимает с меня рубашку, смеемся, как влюбленные подростки, и снова одержимо целуемся.

Поднимаюсь по ступеням, шатаясь как пьяный. Она испуганно вскрикивает, когда, запнувшись, я хватаюсь одной рукой за перила, а второй крепко удерживаю свою хрупкую добычу. По крыше крыльца барабанит дождь, ручьями стекая по желобам, я вдыхаю запах мокрой травы и терпкой похоти, обреченно понимая, что дойти дальше крыльца мне не хватит выдержки. Припечатав Элю к несущей колонне, я нетерпеливо собираю мокрые складки ее платья по бедрам, тяну вверх и стаскиваю его через голову. Она помогает мне, послушно поднимая руки, и, закусив нижнюю губу, неотрывно смотрит в глаза потемневшим голодным взглядом. Мои жадные губы находят чувствительные соски, она выгибается, зашипев от удовольствия, шире разводит ноги, трется об меня, заставляя хрипло рычать от пульсирующего в паху напряжения. Умру, если не трахну ее сейчас.

— Боже, быстрее… — бессвязно бормочет моя распутница и, просунув руку между нашими телами, пытается расстегнуть мой ремень, пока я стаскиваю с стройных бедер кружевные трусики, вымокшие не только от дождя. Мы справляемся одновременно, и я ныряю в нее, не теряя ни секунды. Весь, целиком, до упора, до громких криков и искр из глаз. Ее ногти полосуют мою спину, спускаясь на задницу, нетерпеливо впиваются в ягодицы, заставляя двигаться жестче и быстрее. Нас обоих трясет от почти болезненного невыносимого наслаждения, она умоляет меня дать ей еще больше, и, отключив контроль, я долблюсь в нее с бешеной скоростью, доводя свою радужную девочку до горловых криков.

— Такая мокрая, детка… — хриплю в припухшие зацелованные губы, мощным толчком загоняя член в бесстыдно хлюпающую щелку. Резко выхожу и снова внутрь, сильно, во всю глубину. Она всхлипывает, задыхается, загоняя ногти в мои ягодицы. — Пи*ец, какая мокрая, — столкнув нас лбами, я смотрю вниз, на то, как наши ненасытные тела бьются друг о друга без устали, до боли в тазовых костях. Едва не кончаю, наблюдая, как блестящий от смазки член раз за разом раздвигает набухшие складочки, жестко врезаясь вглубь, и выскальзывает обратно. С каждым толчком удовольствие острее, в паху все горит и пульсирует, требуя разрядки. Крепче сжав пальцами женские бедра, начинаю иступлено насаживать Элю на себя. Забывшись в охватившем нас похотливом безумии, она кусает меня за плечо, заглушая собственный крик, а я присасываюсь губами к ее шее, наверняка оставляя на коже свой след, хотя после нашего дикого секса она вся будет в моих отметинах. По*уй, Эля моя. Убью, если Белов еще хоть раз дотронется.

— Бл*ь, детка, — дернувшись, рычу я, ощутив, как ее внутренние мышцы туго обхватывают раскаленный член. Такой кайф, что сдохнуть можно, или выть диким зверем. — Мне нужно кончить в тебя, малышка, — тяжело выдыхаю в мокрый висок, трахая ее рваными резкими толчками.

— Нет, еще… Только попробуй… я почти, — снова оставив отпечаток своих зубов на моей коже, отчаянно стонет моя голодная девочка, готовая меня загрызть, если оставлю ее без оргазма. Какая глупая, это только разминка, но моей жадине нужно сейчас. Взяв мою руку, Эля кладет ее на свой лобок, показывая, чего хочет от меня.

— Давай сама, малышка, — перехватив женскую ладонь, опускаю ниже. — Поласкай себя, — наставляю я, немного сбавляя темп, и тут же хрипло матерюсь, глядя, как тонкие пальчики начинают кружить на набухшем клиторе.

— Дим, так… это так… — схватившись одной рукой за мое плечо, она широко распахивает затуманенные похотью глаза, быстро двигая бедрами на моем члене и одновременно растирая чувствительный комочек.