В одно мгновение

Дядя Боб, тетя Карен и Натали сидят, тесно прижавшись друг к другу, на том же месте, которое заняли после того, как ушли мама и Кайл. У Натали на руках перчатки Оза. Натали ежится под пристальным взглядом Мо, зажимает ладони между бедрами, а потом прячет их под мышками. Дядя Боб с вызовом смотрит на Мо.

Мо отворачивается, прикусывает нижнюю губу: обычно она так делает, если у нее неприятности или если ее поймали на лжи. Вина. Горе. Страх. Она чувствует все и сразу.

Мо души не чает в моем брате. Оз всю жизнь в нее влюблен и постоянно совершает милые нелепые поступки, чтобы это показать. Прошлым летом на ярмарке он потратил все свои карманные деньги, которые накопил за год, пытаясь выиграть для Мо гигантского плюшевого гепарда с пятнами в виде сердечек: битых три часа он кидал колечки на бутылки. Игра была явно нечестной, но Оз уперся – все знают, что Мо любит гепардов. Он бы ни за что не выиграл, если бы парень за стойкой не сжалился над ним и не набросил колечко на бутылку, пока Оз не видел. Я чуть не расплакалась, увидев, как Оз улыбался во весь рот, вручая Мо того гепарда.

Мо сглатывает слезы и снова шевелит пальцами ног: к счастью, боль заглушает нахлынувшие чувства, иначе они свели бы ее с ума. Дядя Боб испытывает все нарастающее чувство вины. Он сидит рядом с тетей Карен и словно медленно закипает, нервничает все сильнее. Я вижу, что стыд, подобно кислоте, разъедает его, а затем ему на смену приходит ярость. Дядя Боб знает: Мо поняла, что он что-то натворил. Я вижу, как у него в голове как будто двигаются шестеренки. Если они выберутся отсюда – когда они выберутся отсюда, – правда вскроется, потому что Мо поняла. Он не подумал об этом, когда обдурил Оза, но теперь ясно все видит. Он сидит рядом с женой и дочерью, и ему остается лишь снова и снова думать о том, что будет, когда их спасут.

Мо растопила достаточно воды, и никто из них больше не хочет пить. На случай, если их снова будет мучить жажда, у них есть еще полкнижки и карты – печальное подтверждение того, что, сумей они сохранить спокойствие, воды хватило бы на всех – в том числе и на Бинго с Озом. День все тянется, и они мало-помалу свыкаются с жутким однообразием своего существования. Надежда на то, что их спасут до темноты, тает с каждой минутой. Мама и Кайл ушли утром. Если бы им удалось осуществить задуманное, помощь уже была бы здесь.

Все в фургоне смиряются с этой мыслью по-разному. Мо переживает за папу, утешает его, шепчет, что помощь уже близко. Он не отвечает. Он уже много часов не шевелится, даже не стонет. Натали смотрит в одну точку, ни о чем не думая, возложив все заботы о себе на своих родителей. Тетя Карен без конца о чем-то думает, но ни до чего не может додуматься. Мысль о том, что они проведут в фургоне еще одну ночь, пугает ее так сильно, что она лишь бормочет:

– Нам нужно отсюда выбраться. Может, разжечь костер? Нет, нам нужно беречь припасы. Может, кому-то пойти поискать Оза? Нет, нужно оставаться здесь. Нас найдут. Боже, мы не переживем еще одну ночь…

Раз в полчаса она стягивает с Натали сапоги и растирает ей пальцы на ногах, бормоча что-то про циркуляцию крови. Мне хочется, чтобы она заткнулась. Думаю, всем хочется, чтобы она заткнулась. Она все бухтит что-то себе под нос, но дядя Боб ей даже не отвечает: он думает о том, спасут ли их сегодня, о том, насколько гибельной может оказаться еще одна ночь на морозе, о сложном выборе, который придется делать. Я вижу, как он скользит взглядом по папе, по его теплой зимней куртке, шерстяной шапке, джинсам, зимним ботинкам.

Мо меняет позу и заслоняет ему вид.

– Нам нужно отсюда выбраться, – подвывает тетя Карен.

Дядя Боб не отвечает. Он уже раз пять объяснил ей, что уходить отсюда нельзя. Пятеро попытались, и ни один не вернулся. Дядя Боб – умный человек. В фургоне осталось пятеро из десяти выживших в аварии, и среди них он сам, его жена и дочь.

Идут минуты, близится еще одна адская ночь, всевозможные факторы и вероятности постоянно сдвигаются относительно друг друга, и дядя Боб снова бесстрастно переводит глаза на папу, на едва заметное облачко пара над его губами – единственное подтверждение того, что папа все еще жив.

19

Выбравшись на дорогу, мама и Кайл не вопят от радости. Они лишь на краткий миг останавливаются, дрожа от облегчения, и тут же идут вперед.

Теперь у них под ногами твердая земля, а руки больше не связаны шарфом, так что они ускоряют шаг. Раз в несколько минут мама достает телефон и проверяет, нет ли связи. Через двадцать минут экран наконец милосердно освещается – сеть есть, правда всего одна палочка, – и мама чуть не плачет от облегчения.

После этого события развиваются молниеносно. Уже через несколько минут их подбирает машина шерифа, а все подробности аварии передают в местные службы спасения. Помощник шерифа хочет отвезти маму и Кайла в больницу, но мама настаивает на том, чтобы он доставил их к месту, откуда будет координироваться спасательная операция. Кайл соглашается, уверяя, что он в порядке.