В одном лице

— Да, — взволнованно ответил я. «Уильям» звучало так по-взрослому. Увлечение маминым ухажером меня смущало; влюбленность в статную мисс Фрост показалась мне намного более приемлемой.

Ладони у нее были крупнее, а пальцы длиннее, чем у Ричарда Эббота, и пока они стояли рядом, я обратил внимание, что и бицепсы у нее тоже побольше, и плечи пошире; да и ростом она была выше Ричарда.

Но кое в чем они были схожи. Ричард выглядел очень молодо — он сошел бы за ученика академии Фейворит-Ривер; вероятно, бриться ему приходилось не чаще двух-трех раз в неделю. А у мисс Фрост, несмотря на широкие плечи, сильные руки и (я только теперь заметил) внушительную ширину грудной клетки, была совсем небольшая грудь. Ее грудь была юная, только наливающаяся — или так мне показалось; впрочем, мне ведь было тринадцать, и я лишь недавно начал обращать внимание на женские груди.

У кузины Джерри грудь была побольше. Даже у четырнадцатилетней Лоры Гордон, слишком фигуристой, чтобы играть Хедвиг в «Дикой утке», была более «заметная» грудь (по выражению наблюдательной тети Мюриэл), чем у импозантной во всех прочих отношениях мисс Фрост.

Я потрясенно молчал — но мисс Фрост (очень терпеливо) повторила вопрос.

— Уильям? Полагаю, тебя интересует чтение, но не мог бы ты сообщить, какая литература тебе нравится — художественная или нет, и какие темы ты предпочитаешь? — спросила мисс Фрост. — Я видела этого мальчика в нашем театре! — неожиданно сообщила она Ричарду. — Я заметила тебя за кулисами, Уильям, — похоже, ты очень наблюдателен.

— Да, — выдавил я. И вправду, я был столь наблюдателен в отношении мисс Фрост, что едва не принялся мастурбировать не сходя с места; но вместо этого собрался с силами и спросил:

— Вы знаете какие-нибудь романы про молодых людей… и про опасные влюбленности?

Мисс Фрост пристально посмотрела на меня.

— Опасные влюбленности, — повторила она. — Объясни, что опасного во влюбленности.

— Влюбленность в кого не следует, — сказал я.

— Я ему сказал, что такого не бывает, — вмешался Ричард Эббот. — Не бывает никаких «следует» и «не следует», мы вольны влюбляться в кого угодно.

— Не бывает никаких «не следует»? Серьезно?! — спросила мисс Фрост Ричарда. — Совсем наоборот, Уильям, существует множество выдающихся произведений о влюбленностях в кого не следует, — сообщила она мне.

— Ну, это вот Билла и интересует, — сказал Ричард. — Влюбленности в кого не следует.

— Непростая тема, — сказала мисс Фрост; все это время она лучезарно мне улыбалась. — Мы с тобой начнем не спеша — доверься мне, Уильям. Не стоит бросаться во влюбленности в кого не следует очертя голову.

— И что же вы задумали? — спросил Ричард Эббот. — Начнем с «Ромео и Джульетты»?

— Проблемы Монтекки и Капулетти — это не проблемы Ромео и Джульетты, — сказала мисс Фрост. — Ромео и Джульетте как раз и следовало друг в друга влюбиться, это родственнички у них были мудаки.

— Понятно, — сказал Ричард. Небрежно брошенное ругательство потрясло и его, и меня. (Так странно было услышать его из уст библиотекарши.)

— Я подумывала о двух сестрах, — быстро сменила тему мисс Фрост. Сначала мы с Ричардом неверно ее поняли. Мы решили, что она собирается сказать что-то глубокомысленное о моей матери и тете Мюриэл.

Когда-то я думал, что городок Ферст-Систер, что буквально означает «первая сестра», назвали в честь тети Мюриэл; она излучала достаточно самомнения, чтобы дать имя целому городу (пусть и небольшому). Но дедушка Гарри просветил меня относительно происхождения имени нашего городка.

Фейворит-Ривер, то есть «любимая река», впадает в реку Коннектикут; когда в долину Коннектикута пришли первые лесорубы, они дали имена некоторым притокам по обеим сторонам большой реки, и в Вермонте, и в Нью-Хэмпшире. (Видимо, индейские названия им пришлись не по нутру.) От этих первопроходцев-лесосплавщиков получила свое имя и Фейворит-Ривер — короткий путь к реке Коннектикут, почти без поворотов, где могли бы застрять плоты. Что же до нашего Ферст-Систер, своим названием он обязан плотине на Фейворит-Ривер. Благодаря плотине в городе построили лесопилку и склад леса, и мы сделались «первой из сестер» других, более крупных фабричных городов на реке Коннектикут.

Объяснение дедушки Гарри показалось мне куда менее волнующим, чем мое предположение о том, что наш городок назван в честь напыщенной маминой сестры.

Тем не менее, когда мисс Фрост упомянула «двух сестер», нам с Ричардом Эбботом одновременно пришли в голову дочери Гарри Маршалла. Вероятно, мисс Фрост заметила, что я смотрю на нее озадаченно, а Ричард на время утратил свою ауру героя-любовника; он казался смущенным и растерянным. Тогда мисс Фрост уточнила:

— Разумеется, я имею в виду сестер Бронте.

— Разумеется! — воскликнул Ричард; на его лице явно читалось облегчение.

— Эмили Бронте — автор «Грозового перевала», — объяснила мне мисс Фрост. — А Шарлотта Бронте написала «Джейн Эйр».

— Ни за что не доверяй человеку, если у него на чердаке живет сумасшедшая жена, — сказал мне Ричард. — И если встретишь кого-то по имени Хитклифф, держись настороже.