В одном лице

Я сказал, что один бывший борец, мой любовник, кое-чему научил меня — строго для самозащиты. Что бывший тренер этого бывшего борца тоже кое-что мне подсказал. «Только нырок со сбросом, и все?» — спросил меня Артур. «И все. Только нырок», — признался я.

— Господи, Билли, — повторил старый тренер Хойт, качая головой.

— Такие дела, — сказал я Херму. — Я не отрабатывал нырок.

— Я знаю только один борцовский клуб в районе Централ-Парк-Саут, — сказал мне Херм Хойт. — И он довольно неплохой.

— Когда Артур разобрался, что у меня за история с нырком, он, похоже, потерял интерес к этой затее, — сказал я тренеру Хойту.

— Может, это была и не лучшая идея, — сказал Херм. — Я не знаю, что там за ребята занимаются в этом клубе, — теперь уже не знаю.

— Наверное, не каждый день к ним приходят геи упражняться в самозащите — как вы думаете, Херм? — спросил я тренера.

— Билли, а этот Артур читал твои романы? — спросил Херм Хойт.

— А вы что, читали? — с удивлением спросил я

— Господи, ну конечно. Только не спрашивай меня, о чем они, Билли! — сказал старый тренер.

— А мисс Фрост? — неожиданно спросил я его. — Она читала мои книги?

— Настойчивый, а? — сказал тренеру дядя Боб.

— Она знает, что ты писатель, Билли. Все твои знакомые знают об этом, — сказал мне тренер.

— Меня тоже не спрашивай, о чем ты пишешь, Билли, — сказал дядя Боб. Он уронил пустую бутылку, и я отправил ее под диван. Женщина с рыжими волосами принесла Ракетке новую бутылку. Я сообразил, где видел ее раньше; все официантки на «вечеринке» были из столовой Фейворит-Ривер — они работали в академии. Той женщине, которая носила Бобу пиво, было за сорок, когда я видел ее в предыдущий раз, — она явилась из прошлого, которое навсегда останется со мной.

— Так вот, об этом Нью-Йоркском спортивном клубе — там занимаются всякими видами спорта, но раньше дела с борьбой у них обстояли неплохо, Билли. Пожалуй, ты мог бы попрактиковать свой там нырок, — сказал Херм Хойт. — Может, стоит спросить этого, как его, Артура, — после стольких лет практика тебе точно пригодилась бы.

— А вдруг эти борцы из меня котлету сделают, Херм? — спросил я. — Разве это вроде как не лишит смысла то, ради чего вы с мисс Фрост вообще научили меня нырку?

— Боб заснул и обоссался, — внезапно заметил старый тренер.

— Дядя Боб… — начал я, но Херм Хойт схватил Ракетку за плечи и встряхнул.

— Боб, прекрати ссать! — заорал тренер.

Боб распахнул глаза; во всем отделе по делам выпускников не бывало еще сотрудника более обалдевшего.

— España, — произнес Боб, глядя на меня.

— Господи, Боб, тише ты, — сказал Херм Хойт.

— España, — повторил я.

— Он там — он сказал, что никогда не вернется, Билли, — сообщил мне дядя Боб.

— Кто там? — спросил я своего пьяного дядю.

Единственный наш разговор перед этим, если вообще можно считать это разговором, был о Киттредже; я с трудом мог вообразить себе Киттреджа, говорящего на испанском. Я знал, что Ракетка говорит не о Большом Але — дядя Боб не пытался донести до меня, что мисс Фрост в Испании и не собирается возвращаться.

— Боб… — начал я, но Ракетка снова вырубился. Мы с Хермом видели, что пятно на его штанах продолжает расползаться.

— Херм… — начал я.

— Фрэнни Дин, бывший менеджер команды, Билли, — это он в Испании. Твой отец в Испании, Билли, и он там счастлив — больше я ничего не знаю.

— Где в Испании, Херм? — спросил я старого тренера.

— España, — повторил Херм Хойт, пожав плечами. — Где-то в Испании, Билли, больше ничего не могу тебе сказать. Просто не забывай о том, что он счастлив. Твой папа счастлив, и он в Испании. Твоя мама никогда не была счастлива, Билли.

Я знал, что в этом Херм прав. Я отправился искать Элейн; нужно было рассказать ей, что мой отец в Испании. Моя мать умерла, но отец — которого я никогда не знал — был жив и счастлив.

Но прежде чем я успел сказать ей что-либо, Элейн первая заговорила со мной.

— Надо лечь сегодня в твоей спальне, Билли, а не в моей, — начала она.

— Хорошо, — ответил я.

— Нельзя оставлять Ричарда в одиночестве, вдруг он проснется и решит что-нибудь сказать. Мы должны быть рядом, — продолжала Элейн.

— Ладно, но я тут кое-что выяснил, — сказал я; но она не слушала.

— С меня причитается минет, Билли, — похоже, у тебя сегодня удачный вечер, — сказала Элейн. Либо она пьяна, либо я ослышался, решил я.

— Чего? — спросил я.

— Я сожалею о том, что говорила о Рейчел. За это я должна тебе минет, — объяснила Элейн. Она, несомненно, была пьяна и растягивала слова, произнося их преувеличенно четко — в точности в манере Ракетки.

— Ты не должна мне минет, Элейн, — сказал я ей.

— Ты не хочешь минет, Билли? — спросила она; она так растянула слово «минет», словно в нем было четыре или пять слогов.

— Я не сказал, что не хочу, — сказал я. — España, — неожиданно произнес я, потому что об этом мне хотелось поговорить.

— España? — переспросила Элейн. — Это такой испанский минет, да, Билли?

Она немного спотыкалась, когда я повел ее попрощаться с дедушкой Гарри.