В одном шаге от любви

– Что же с тобой делать… – Валентина Григорьевна постучала ручкой по столу, – быстро вставай на учет и на больничный, нечего беременным в разгар карантина тут делать.

Катя так и собиралась сделать. Конечно, её напарницы этому не обрадовались, но как уж случилось.

Соколов позвонил как раз, когда она закончила переодеваться.

– В общем, доставили его в клинику, там информацию узнать, как будто в военный штаб пробираешься, – жалуясь, сообщил Вадим, – пока вроде стабильный, но не очнулся, вроде как специально в искусственной коме держат.

Катя кивнула. Так бывает.

Но расслабляться пока было рано. Всё могло измениться в одну минуту.

– Слушай, Кать, ты приходи к нам сегодня, мы не кусаемся, посидим поболтаем, может к вечеру новости ещё узнаю.

Катя вежливо отказалась. Всё равно это были друзья Стаса, а не её, да и не знала, о чем с ними говорить кроме него.

Но Катя надеялась на скорые новости. И очень хорошие новости, а пока оставалось только ждать.

Она, наконец-то, узнала о новом карантине и всё действительно оказалось очень серьёзно.

Катя из своих проблем как будто в другой мир попала. Но каждый день её больше интересовала жизнь только одного человека, от которого по –прежнему почти не было вестей.

Приехав домой внезапно не на выходные, её родители очень удивились. Конечно, они ожидали Катю не одну, и даже немного расстроились. Родители интересовались её работой, карантином, как будто старательно избегая темы про Стаса.

Но любопытство матери не выдержало, а и отец настороженно прислушивался, хотя сидел лицом к телевизору.

– Так что у тебя с этим парнем? Когда уезжали отсюда, нам показалось, что у вас всё слажено.

Катя невесело улыбнулась.

– С ним случилась… – она замолкла, – травма и он сейчас на лечении.

– Боже, надеюсь не серьёзно.

– Я тоже, – Катя кивнула, – а ещё… кажется вы станете бабушкой и дедушкой.

Послышалось как отец поперхнулся и тут же повернулся в её сторону, мать тоже сидела в минутном ступоре.

– Это от него? – спросила она с каким-то придыханием.

Катя кивнула.

Она не знала радость её переполняла и больше печали. Слёзы обжигали кожу щек и вместе с тем руки матери, которые обнимали её, успокаивали. И Катя как будто за всё это время, наконец-то, смогла выреветь всё, что в ней накопилось. Свои страхи и боль.

Она осталась у родителей ещё на неделю, а со следующей решила сдавать все анализы.  Всё это время никто ей не звонил, хотя она вздрагивала от каждого сообщения, в надежде хватая телефон.

С Вадимом Соколовым они вновь встретились спустя десять дней полного молчания. Тот повез ребенка на реабилитационное лечение и ждал их с женой в больничном кафе.

– Извини, Кать, но совершенно никаких новостей, с этим карантином теперь ещё больше проблем, – Соколов сидел в маске, опускал только, когда глоток делал.

– Понятно, – вздохнула Катя, – а его отец?

– Он выехал в Швейцарию неделю назад, могу сказать, где он остановился, но какой от этого прок.

Но ты не переживай. Там врачи самые лучшие работают, мы своего Даньку как-то возили, отменный сервис.

Катя невесело усмехнулась. Она своим врачам доверяла, а то, что там, где она ничего не знала, как-то сомнительно.

– А что известно про Кирилла?

– Следствие, десятка светит, но думаю Сергей Викторович постарается на все двенадцать, а то и больше засадить.

Катя прикусила губу. Она не испытывала к Кириллу ненависти, но наказание он заслуживает.

– Когда Кирилл держал меня на мушке он рассказывал, что вы пострадали из-за Стаса в школе, – зачем-то начала Катя.

Вадим снял маску, громко выдохнув.

– Ну, было дело, – признался он, – без башки были все, думали круто. Стас же, он многое назло отцу делал, а тот его от всего отмазывал и на нас списывали, за ништяки, за гаджеты и прочую хрень. Я ещё когда Натку свою встретил всё ещё этой хернёй баловался. С отморозками дело имел, думал Сергей Викторович шутит и всегда запишет, но потом вытащит, с новой тачкой или ещё чем. Но нет. Заигрался я бандита и Натку мою беременную избили.

Катя охнула.

– Но это не из-за Стаса, это по дурости моей, он то как раз и пытался меня тогда вразумить, а я… – Вадим вытер подбородок, будто сказать ему больше нечего.

Катя и не спрашивала больше, и вообще пожалела, что это сделала.

Похоже жизнь всех наказала, кто издевался над ней в школе, самое ужасное, что и её тоже.

Через пару дней, все границы закрыли. Ни въехать, ни выехать было невозможно. Но Катя надеялась на хотя бы один телефонный звонок, ведь даже заключенные и смертники имеют на него право.

Только ничего не было. Соколов только через месяц узнал, что Стас очнулся и переведен в другую больницу, а в какую, осталось загадкой.

Катя терялась, не знала, что и думать. Почему он не давал о себе знать?

Со временем, слова Сергея Викторовича, которые он посеял в день их последней встречи стали давать ростки. Они разъедали сердце и душу ревностью и обидой. Истерики сменялись апатией.

Всё становилось кристально ясным, о том какая она дура.

Живот Кати постепенно рос. Она уже перестала обращать внимание на звонки, потому что отчаялась услышать того, кого хотела.

Да, наверное, и не стоило этого делать.