В одну реку дважды

– У нас есть такое понятие – таккия: друз может поменять веру, если это нужно для выживания рода, но он все равно остается друзом. Род Шехабов принял христианство двести лет назад и долго правил нашей страной, пока ее не захватили турки. Это многочисленный и уважаемый в Ливане род. Отец Эрика из рода Шехабов, археолог, сделавший немало научных открытий. А дед, тоже историк, всю жизнь проработал в  Ливанском национальном музее. Когда Израиль оккупировал ливанскую территорию, Эмир Шехаб с согласия правительства спрятал самые ценные экспонаты. Потом ему пришлось скрываться от израильских оккупантов. В целях безопасности никто, кроме эмира и его жены не знал место, где тот спрятал сокровища. Долгие годы на нашей земле лилась кровь. Многим пришлось уехать, уехал и эмир. К сожалению, эмир умер скоропостижно, – Файрулла замолчал.

– И что? Теперь никто не знает, где он зарыл все это добро? Или что? А… – догадалась я, – вы думаете, что Эрик знает…

– Эрик остался сиротой в пять лет и его воспитанием фактически занимался его дед. Они были очень близки. Эрик окончил исторический факультет и мечтал заняться археологией. Он работал здесь в Ливане, на раскопках. Археология дорогое удовольствие, но он как-то умудрялся доставать деньги.

– Так он здесь в Ливане? – вырвалось у меня. – Почему тогда они его ищут?

– Найти его не трудно. Трудно заставить сделать то, что им надо.

– Надо кому?

– Есть силы в нашей стране, которые считают, что сокровища древней Финикии могут послужить на благо современного Ливана, его борьбе за независимость.

– Понятно. Только ерунда это все. Если человек не хочет чего-то делать, то его трудно заставить. Особенно такого, как Эрик.

– А ты хорошо его знаешь, – улыбнулся Файрулла.

– Вовсе нет, – качнула я головой. – Я не видела его многие годы. И он забыл уже обо мне…

– Поэтому хранил твою фотографию все это время и до сих пор не женился. Нет. Садык правильно рассудил. Ради тебя Эрик отдаст то, что ему нужно.

– Этот Садык, он кто?

– Дядя Эрика, родной брат его отца. Его жена погибла от Израильской бомбы. В восемьдесят втором году Израиль бомбил территорию Ливана почти каждый день. После этого он принял ислам и посвятил свою жизнь борьбе с Израилем. Долгие годы он уговаривал эмира Шехаба отдать золото Финикии ему, но тот был непреклонен. И вот теперь у него появился шанс завладеть сокровищами. Если, конечно, ему удастся найти Эрика.

– Вы же сказали, он здесь в Ливане?

– Был. После смерти своего деда, он пропал.

– Что же теперь делать? Они ведь хотят его выманить, используя меня как приманку…

Файрулла коснулся лица рукой:

– Аллах велик. Мактуб. Ты хочешь помочь ему?

– Прежде всего, я хочу помочь себе, – усмехнулась я. – Мне не хочется участвовать в этих играх.

– Как знать, – улыбнулся Файрулла, и хлопнул в ладоши. В комнату протиснулся молодой парень и с поклоном поставил на стол пышущий жаром кофейник. Файрулла плеснул темной маслянистой струей в чашку и протянул мне. – Кофе, – пояснил он, – по-Ливански.

Действительно вкусно. Аромат пряностей щекотал ноздри. Я прикрыла глаза. Хочу ли я помочь Эрику? Ха! Хочу, поймала я себя на мысли. Хочу! Только вот сдается мне ему моя помощь, что мертвому припарки. Боже мой, я узнала этот запах! Это аромат кофе, которым поил меня Эрик в Париже. Париж, узкая чугунная лестница, ведущая на самый верх, дверь на крышу. «Я дарю тебе этот город, смотри, он твой» По щеке скатилась слеза, я хотела вытереть ее и не смогла шевельнуть рукой – тело отказывалось повиноваться мне. Я испугалась и попыталась крикнуть, но рот даже не открылся, вот тут мне стало страшно. Единственно, что еще слушалось меня это глаза. Я посмотрела на Файруллу, он пил чай и спокойно смотрел на меня, потом потянулся, вынул из моих безвольных рук пустую чашку и встал. Я проводила его взглядом, и тут глаза стали закрываться сами собой, и я провалилась в черную пустоту.

***

Сознание вернулось ко мне так же внезапно, как и покинуло: просто, щелк! и включилось. Не знаю, долго ли я была в отключке, наверное, долго, потому как очнулась я совсем в незнакомом месте уже в ночное время и в комнате, где я лежала на широкой тахте, царил полумрак. Я обвела взглядом помещение, проверяя, вернулась ли ко мне способность двигаться. Меня обдало свежим ветерком – дверь на балкон была открыта и шторы, плавно колышась, то открывали, то закрывали звездное небо и фигуру мужчины на балконе. Я крепко зажмурилась, надеясь, что наваждение исчезнет, но… Еще не веря, но уже зная, что все это не сон, а самая настоящая явь, я встала и побрела к нему. Именно побрела, едва волоча ноги. И это не было следствием приема наркотика, а самый элементарный страх. Конечно, он услышал меня, но не повернулся, продолжая курить, глядя на звезды над головой. Я подошла, встала рядом, протянула руку, он понятливо вложил в нее сигарету, чиркнул зажигалкой.