В одну реку дважды

– Куколка, – он тихонько дотронулся до стриженых волос, – ты можешь сотворить с волосами все, что угодно, но ты не можешь изменить себя.

– А ты себя, – отвела я его руку.

– Ты хочешь, чтобы я стал белый и пушистый? – с грустной иронией усмехнулся он.

– Нет, – засмеялась я тихо, глядя на него, – ты всегда будешь мокрым и зеленым.

– Чего ты хочешь? – придвинулся он совсем близко. – Чтобы я сказал, что люблю тебя?

Сжав зубы, я оттолкнула его и истерично рассмеялась, пытаясь сдержать набегающие слезы, но, видно, это не получилось, потому что изображение расплылось, и я крепко зажмурилась, пытаясь сфокусировать зрение обратно.

– Ты готова? – крикнула я сквозь слезы Вильке, и, не дожидаясь ответа, схватила ее за руку и потащила к выходу, на ходу шмякнув ключи от «Пежо» на  стол. Выражение его  лица я не   видела, да и не могла видеть сквозь пелену, застилавшую глаза.

– Мы пешком пойдем? – обречено вздохнула Вилька, вышагивая вслед за мной по дороге. Я промолчала, пытаясь восстановить дыхание. Сзади скрипнули тормоза.

– Садитесь, я вас отвезу, – раздался голос Ромашки. Вилька схватила меня за руку и, сильно дернув, усадила в машину.

– Спасибо, Ромик, – заулыбалась она. – Тебя Николай Дмитриевич послал?

– У меня что своей головы нет? – проворчал Ромашка, неодобрительно косясь на меня в зеркало. Я скривилась и передвинулась, чтобы  выпасть из его поля  зрения. – Куда вас?  – спросил он,  въезжая в город.

– Меня домой, – глухо  ответила я, – а там – как хотите…

– Может ко мне? – заботливо спросила Вилька. – Посидим, поговорим…

Я покачала головой:

– Нет, хочу побыть одна. Завтра созвонимся.

Потратив еще немного денежных купюр, с пакетом в руках я позвонила в квартиру Иваныча.

– Вернулась? – обрадовался он. – А мы тут с Нинельванной чайком балуемся.

Румяная дородная женщина, застенчиво улыбаясь, сказала:

– А я тут Маркизушке невесту  сватаю.  У меня кошечка такая красавица…

– Конечно, – улыбнулась я в ответ, – если Марик согласен, почему бы и нет. Иваныч,  я его заберу на ночь – соскучилась.

– Конечно, – засуетился он. – Марик, вон, тоже соскучился, ишь, как ластится.

– Ну что, пушистый обормот, пойдем домой? – подхватила я кота на руки. Тот довольно заурчал.

– Избаловал тебя Иваныч, – смеялась я, глядя,  как Марик аккуратно поедает мясные консервы из миски, положив передние лапы на стол, – этак тебе скоро нож с вилкой подавать придется.

Приняв душ и завернувшись в махровый халат, я прилегла на диван, оставив включенным ночник.

– Ну что, пушистый обормот, – почесала я за ухом Марика, прильнувшего к моей груди, – ничего не хочешь мне рассказать о своей преступной деятельности на ниве международного контрабандизма? – Марик заурчал и прикрыл желтые глаза. «Партизан, – нежно подумала я, засыпая, – знаешь, но молчишь. Придется выучить котячий язык, чтобы узнать истину»  «Истина бывает горька, – мурлыкнул он мне, – во что веришь, то и будет. Верь мне, верь…»

***

Настойчивый звонок вывел меня из полудремотного состояния. Я протерла глаза рукой и поплелась к двери. «Матильдочка, – услышала я голос Иваныча, – открой. Что-то сердце  у меня прихватило…» «Пить надо   меньше» – по привычке буркнула я и повернула ключ в замке. Дверь распахнулась, что-то больно кольнуло в шею, и  свет вокруг погас.

Очнулась я от сильных ударов по лицу – кто-то методично шлепал меня по щекам. Я открыла глаза и тут же  зажмурилась и от яркого света и от увиденного.

– Только пикни – прирежу, – пообещал мне заросший щетиной парень, демонстрируя огромный клинок. Еще парочка, столь же небритых личностей, возвышались рядом.

Я облизнула губы и почувствовала на них вкус крови. Этот придурок разбил мне губу, с досадой поняла я, но тут же подумала, что этим, вероятно, дело не ограничится.  Давешние мои  кавказские знакомцы с рынка, явно не были настроены на мирные переговоры.  «Господи, Иваныч!» – я даже застонала от отчаяния, рванулась, но сильная рука, схватив за волосы, оттянула голову назад, а в горло впилось острое жало.

– Ты меня помнишь? – прошипел парень, проведя рукой по лбу, где красовался чуть подсохший рубец. Я хрюкнула от боли, и с тоской попрощалась с белым светом.

– Иса! –  раздался негромкий окрик от двери. Скосив глаза, я разглядела еще одного нежданного визитера. – Отпусти ее, – приказал он и добавил несколько слов на чужом языке. Иса разжал пальцы, я плюхнулась на диван, судорожно потирая шею и затылок.

– Вы кто? – пролепетала я. Конечно, я узнала того самого мужчину с рынка, который жаждал вернуть Марика или ошейник или то и другое разом.

– Ты же будешь себя хорошо вести? – усмехнулся он, и уселся в кресло напротив. Я подумала секунду и кивнула. – Вот и хорошо. Ты будешь себя хорошо вести, все мне расскажешь, и тогда с тобой ничего не случится.