В одну реку дважды

— И где оно, лекарство? — спросил стриженый.

Я пожала плечами.

— Где-то в кабинете на столе осталось. Не до лекарства мне уже было, сами понимаете. А рецепт вот. — Я подобрала валяющиеся на полу джинсы и вытащила из кармана рецепт.

Очкарик повертел бумажку в руках.

— Это от чего?

— Не знаю, сердечное что-то.

— Странно. Это для диабетиков лекарство, — сказал стриженый, глянув на рецепт, — У мамы диабет — я знаю.

Ну, кругом все в медицине разбираются, что за напасть.

— Я вынужден задать вам вопрос. Где вы находились в момент убийства? — очкарик, сдвинув брови, смотрел мне в глаза.

Я зашлась смехом — прямо кино и немцы!

— Что здесь смешного? — нервно спросил очкарик.

— А когда… когда его убили? — все еще смеясь, спросила я.

Андрей Михайлович молчал, вертя в руках «Паркер».

— Где вы были вечером и ночью? — наконец созрел он.

Этот вопрос застал меня врасплох. Правда выглядела бы слишком неправдоподобно, а соврать…

— Дома, — внутренне сжавшись, буркнула я. — Но алиби у меня нет, — съязвила я, не удержавшись. — Живу я одна, ни с кем вечером не виделась, и никто ко мне не приходил.

— Очень уж вы, Матильда Сергеевна, подкованы в нашем деле, — в свою очередь съязвил очкарик.

— Перестаньте. Сейчас все подкованы. Менты вон, национальные герои. Кино снимают, книги пишут, так что…

— Какая у вас зарплата? — вдруг спросил он.

— Обычная, — усмехнулась я, — а что, богато живу?

— Да нет, я бы сказал скромновато, — он оглядел мою незатейливую обстановку. — А на какие деньги вы в Индию ездили? Путевочка-то не дешевая.

Я начала рассказывать, про неожиданную командировку, чувствуя, что затягиваю петлю на шее.

— И вы утверждаете, что с покойным вас связывали исключительно дружеские отношения?

Я молчала. Что толку объяснять им что-то, если у них уже сложилась картинка преступления. Единственно, что может помочь это…

— А когда его?.. Когда он умер, то есть?

— Предположительно вечером. Экспертиза покажет точнее.

Хорошо ему сказать, «предположительно вечером». Хорошо если после семи, я тогда была в садоводстве, а если раньше? «Влипла», — подумала я. «А не надо было врать», — шепнул внутренний голос. «Заткнись, — ответила я, — улик-то нет».

— Это ваши ботинки? — В дверях появился стриженый с моим ботинком в руках.

Я кивнула. Он повернул ботинок подошвой вверх.

— Наследили вы, однако, Матильда Сергеевна, — И посмотрел на очкарика.

Тот весь сразу подобрался, а потом с облегчением вздохнул.

— Ну, как же вы так, Матильда Сергеевна? Ботиночки в краске измазали и по всему кабинету наследили. Нехорошо, неаккуратно…

— Так я же входила в кабинет, естественно, — я замерла, чувствуя подвох.

— Да ведь вы, говорили, что дальше стола не проходили. Или нет?

Я молчала. Меня опять начало знобить. Руки были ледяными.

— Извините, но мы вынуждены сделать у вас обыск, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.

Вежливый какой, извиняется. А ордер у тебя есть, хотелось бы знать? Но ничего я не спросила, находясь в легком ступоре. Мысли носились сайгаками. Краска на полу. В кабинет я, действительно, дальше стола не проходила, а краска со стройки. Помнится, я не одна там побывала.

— У вас автоответчик? — спросил очкарик и нажал кнопку.

«На ваш номер поступило, столько-то звонков» Первый звонок оказался без сообщения, второй раз звонил Сергей Петрович. Я вздрогнула, услышав его голос: «Миронова, ты дома? Позвони мне на трубу, как придешь» Время звонка, шесть двадцать. Потом звонила Вилька, в семь: «Позвони, Муся, я дома» Потом опять Сергей Петрович: «Миронова, это Сергей Петрович. Мне надо с тобой поговорить. Если что спроси великого мумрика». Я вытаращилась на телефон — ничего себе! В пятый раз позвонила Вилька, в девять тридцать: «Ну, где ты бродишь? Мне скучно!»

— Так, где же вы были вечером? — повернулся ко мне Сушицкий, торжествующе улыбаясь. — Понятых давай, — махнул он третьему, который все это время подпирал входную дверь.

Я скорчилась на диване, отказываясь верить в происходящее.

— Разрешите, — обратился ко мне молоденький полицейский. Откуда-то их набежала целая куча.

Я встала с дивана.

— Андрей Михайлович, смотрите.

Я вытянула шею, что он там такое увидел?

— У вас в доме деньги имеются? — спросил Андрей Михайлович, заслоняя спиной сверток в руках оперативника.

Я сглотнула, с трудом разлепив пересохшие губы:

— Есть, — и достала свои нехитрые накопления.

— Что-то плохо прячете, — взглянул он на несколько стодолларовых бумажек.

— Что тут прятать. И потом я как раз на днях компьютер новый собралась покупать.

— Хорошее дело, — одобрительно кивнул он головой, — а это тоже на компьютер? — Он развернул полиэтиленовый пакет. На стол вывалились пачки в банковской упаковке.

— Ваше?

Я отрицательно покачала головой.

— Только не спрашивайте откуда. Я не знаю.

— Своим поведением, вы только усугубляете свое положение. Вам ведь известно, каково находиться за решеткой. Вы ведь фильмы смотрите, книжки читаете…

Вот ехидна!

— Андрей, подожди, — стриженый подал мне стакан воды, хотя я, вроде, не просила. — Присядьте. Вам плохо? Не волнуйтесь. Все обойдется. Всякое бывает в жизни…