В огне

Нет. Сегодня день, когда Адриан Вестардо должен убить меня и когда Лизу опустят в землю в деревянном ящике, я лишь надеюсь, он хотя бы будет ей под стать.

Я перевернулась на спину и тяжело вздохнула. Дверь открылась, Адриан появился на пороге во всей своей красе, в темных джинсах, свитере и черной кожаной куртке, я приподнялась на локтях и посмотрела на него, его лицо не выражало ничего. Обычный Адриан Вестардо.

– Я, надеюсь, ей выбрали красивый гроб. – Лучшее, что я могла сказать. – Она бы хотела, чтобы он был красивым, я бы даже сказала вульгарным.

Вестардо просто стоял и смотрел на меня. Словно ему жаль или что-то еще. Словно должен говорить что-то, но не говорит.

– Извини за вчера. – Добавила я. – Я часто говорю то, что не следует.

– Поешь. – Он кивнул на тумбочку в углу, там стояли пластиковые прозрачные коробки, в них что-то было похожее на сэндвичи, а также большая кружка кофе. – Здесь поблизости нет нормальной еды, после похорон заедем куда-нибудь. – Мне нужно забрать вещи из гладильной. Тебе что-нибудь нужно?

Я подумала пару секунд.

– Зубная щетка и расческа. Если не затруднит.

Вестардо ничего не ответил и снова скрылся за дверью. Я обмотала себя в полотенец, который во время попыток уснуть соскочил с моего тела, и пошла на запах еды и кофе.

Когда я закончила с едой, Адриан уже вернулся, в одной его руке был пакет безо всяких принтов и логотипов, на сгибе второй руке висело чересчур много черного. Он прошел и положил это все кровать, на которой спал.

– Это твоя одежда, для похорон, в пакете щетка, расческа, обувь и очки.

– Спасибо. Где Девил, ты говорил с ним?

– Он будет на кладбище к одиннадцати.

– Хорошо. Он что-то узнал?

– Мы не говорили об этом.

– Тебе не обязательно мне врать.

– Что ты хочешь знать, Алина? – Он тяжело выдохнул и опустился на край кровати, глядя мне в лицо. Он выглядел не просто уставшим, а каким-то измученным, так выглядят люди, которые обычно смирились со своей судьбой. – То, что один из наемников убил единственного человека, готового нам помочь? То что, если я не убью тебя сегодня, кто-то придет за тобой завтра, и если я завтра прикрою тебя, то кто сделает это послезавтра? Это ты хотела услышать?

Он говорил так, словно уже обрек самого себя на смерть. Нас обоих.

– Нет. – Это все, что я сказала.

– Тогда не задавай мне вопросы.

Его слова резали меня острыми ножами, всаживали их одним за другим в мою грудь. Если он сдается, как я могу чувствовать себя уверенно? Была ли Анжелика единственным нашим спасением? И была ли она кем-то большим, чем его начальник, чтобы он мог так видимо переживать за ее смерть? Я больше ничего не сказала ему, взяла с кровати вещи и направилась в душ.

Моя кожа стала слишком бледная, и мне пришлось похлопать себя немного по щекам, чтобы придать хоть какой-то цвет лицу. Косметики с собой никакой не было, поэтому пришлось смириться с залегшими темными кругами под глазами, появившимися от недосыпания. Платье село в пору, как обычно, словно Адриан однажды снял с меня мерки. Это не было одеждой из моего гардероба, он купил все это пока, я пыталась заставить себя уснуть хоть на один час.

Черным на мне было все, начиная от ботинок и заканчивая солнцезащитными очками, в моем случае очками закрывающими часть моего ужасного измученного лица.

Когда я вышла, Адриан все еще сидел на кровати, словно и не двигался с тех пор. Его пальцы были сомкнуты перед лицом и, смотрел он куда-то, будто вообще тут не находился.

– Я думал о том, что ты мне вчера сказала. Всю ночь пытался понять, какого черта вообще должен объяснять тебе что-либо. Точнее, я всегда знал, зачем, но не хотел знать, почему. – Он обернулся ко мне, а я продолжала стоять в дверях ванной. Мне хотелось и не хотелось слушать его. – Ты беспокоишься о людях. – Он усмехнулся и провел руками по лицу, запуская пальцы в волосы. – Я думал, как ты, черт возьми, можешь беспокоиться обо мне после всего.. Ты даже о Деве беспокоишься. – Теперь его смешок стал резче и глубже, охватывая меня вакуумом.

– Думаешь это смешно?

– Я думаю, это печально, любовь моя.

– Засунь себе ее в зад, Вестардо.

– Я рад, что ты злишься. Злость поможет тебе выжить.

Я злилась, но это была не та самая настоящая злость, это было мое по сей день разбивающееся сердце.

Мы больше ничего друг другу не сказали, Адриан вызвал водителя, затем он отправил его на такси обратно и сам сел за руль, я устроилась на заднем сидении. Мы не говорили, не смотрели друг на друга.

66

Кладбище одно из тех мест, которые я искренне ненавидела. Мне было не по себе только от одного этого слова, особенно после смерти мамы. На похоронах Петерсона, я чувствовала себя нормально, за что казалась самой себе ужасной, за то, что таила радость внутри себя. Сейчас я понимаю, что дело не в кладбище, а в людях, которых ты на него провожаешь. Само по себе место ни чуточку не страшное, я бы сказала уютное. Здесь всегда тихо, птицы поют, всегда свежие цветы. Все-таки, я ужасна.