В огне (ЛП)

В течение многих лет Ларкин старательно соблюдал диету. Да, он не чурался выпивки и несколько раз пробовал легкие наркотики, но гордился тем, что держал себя в форме. Занимался в первоклассном спортзале и строго придерживался низко-углеводной диеты. Никакого хлеба, джема, сладкого. И все зря.

В последнее время он себя баловал — черт, почему нет? — но ничто не оказывалось настолько вкусным, чтобы оправдать ожидания. Случалось, у него надолго и вовсе пропадал аппетит. Но яркий джем на прилавке вдруг соблазнил Ларкина. На борту «Серебряного Тумана» имелись всевозможные варенья и конфитюры, но самые обыкновенные. Его они не привлекали, а вот ананасово-абрикосовый джем домашнего приготовления – совсем другое дело. Экзотический, свежий, настоящее лакомство для гурмана.

Фрэнк уже собирался опустить в баночку нож, когда в голову пришла леденящая душу мысль, заставив застыть на месте. Что, если джем отравлен? Ему все время казалось, что за ним следят. Вскоре это не будет иметь никакого значения, но сейчас как никогда важно, чтобы его планы претворились в жизнь без сучка без задоринки. Он хотел умереть на своих условиях, а не навязанных кем-то другим. Он не согласен испустить последний вздох, корчась в боли, с разрывающимися от яда внутренностями. Нет, когда настанет урочный момент, он будет так близко к бомбе, что даже осознать взрыв не успеет, не то что почувствовать боль.

Старуха на рынке, возможно, заметила, как он шел, и выставила эту баночку джема именно там, где лакомство попалось бы ему на глаза. Или подменила джем на отравленный, благодаря ловкости рук. С виду разве угадаешь, на что способен человек? Бабка не походила на гаитянку, а скорее, на уроженку Востока. Что, если ее подослал гребаный Кван?

Или, может, она – серийная убийца, без разбора губящая туристов островным обаянием и безвредными на вид продуктами. А вдруг во все соблазнительные сладости на ее прилавке подмешан экзотический островной яд?

Ларкин сорвался со стула, прошел к двери, открыл и увидел охранника, которого сам определил на пост, вернувшись с Хило. Начиная с этого момента, не помешает постоянно иметь при себе кого-нибудь, заслуживающего доверия. Нужно исключить всякий риск.

– Такер, – позвал Фрэнк, – зайдите.

В коридоре также ошивался Дин, и присутствие начальника охраны разозлило Ларкина. Неужели эти двое обсуждали его, их шефа? Не планировали ли они что-то похуже отравления?

– Вы тоже, Миллс.

Когда приглашенные вошли в каюту и Дин закрыл дверь, Ларкин нацепил на лицо улыбку:

– Ну-ка, попробуйте, – дружелюбно предложил он, обращаясь к Такеру. Дин отступил и, по обыкновению прищурившись, стал наблюдать. – До того вкусно, что я просто должен с кем-нибудь поделиться.

 Фрэнк поднял кусок мягкого, теплого хлеба, намазал на него толстый слой джема и протянул ничего не подозревающему охраннику.

 – Благодарю, мистер Ларкин, но я не голоден, – пробормотал Такер, с подозрением восприняв неожиданное предложение шефа, и разглядывая угощение, будто ручную гранату.

 – Но это же так вкусно, – настаивал Фрэнк. Скользкий пот покрыл его сероватую кожу. – Ну же, попробуй.

– Нет, правда, я…

– Попробуй! – заорал Ларкин, впихивая хлеб ошарашенному охраннику.

Тот перевел взгляд на своего непосредственного начальника, и Дин ответил легким кивком головы. Такер взял хлеб и тут же отхватил большой кусок. Прожевал, проглотил, похвалил вкус и затем снова откусил, выполняя приказ нанимателя, но все же с явным удовольствием. Охранник доел ломоть под пристальным взглядом Ларкина, который высматривал, не проявятся ли какие-нибудь признаки, что джем отравлен.

Такер, не подозревая о подобной перспективе, выглядел хорошо. Ни следа несварения. Фрэнк поболтал с ним несколько минут о том, о сем, ожидая, что подопытный упадет на пол и либо зальется слюнями, либо задергается в конвульсиях от боли. Ничего такого не случилось. Ларкин расспрашивал о пассажирах и об организации развлечений. Поинтересовался, не заметил ли Такер кого-то необычного или слежки, но почти не слушал ответы охранника.

Убедившись, что с Такером ничего плохого не происходит, Ларкин резко приказал:

 – Убирайся, – и снова сел за стол. – А ты останься, – бросил он Дину, и его личный бульдог послушался, как всегда.

Едва за Такером закрылась дверь, Ларкин намазал джем на другой ломоть хлеба и щедро откусил, больше не боясь яда. Он ждал, что на языке взорвется фруктовый аромат, но почувствовал лишь сахар. Варенье оказалось переслащенным, а у хлеба был неприятный дрожжевой привкус. Ларкин откусил еще, но, к его досаде, вкус не улучшился.

Разочарованный и рассерженный, он бросил ломоть на тарелку. Лучше бы выпить «Призрачной воды», и так он вечером и поступит, но даже это удовольствие придется ограничить. Нельзя перебарщивать со спиртным, потому что пьяные слишком болтливы. Залив мозги, он может случайно показать свое истинное лицо и выложить окружающим тупым ублюдкам, что он на самом деле о них думает. И даже, что планирует с ними сделать.