В огне передовых линий

Жестокая картина. Над полем боя недвижно висит густая пороховая гарь. Беспрерывно ухают взрывы снарядов, мин, авиационных бомб. Четкой скороговоркой стучат пулеметы. Хлестко перекликаются винтовки. Среди этого ада, освещенного тусклым октябрьским солнцем, носятся и истошно ржут лошади, потерявшие всадников.

У итальянцев было почти четырехкратное превосходство в живой силе, и, хотя после первой атаки противник оставил в лощине более 400 трупов, штурм наших позиций дивизия «Челере» не прекратила. Одна атака за другой.

Отчаявшись прорвать нашу оборону в конном строю, итальянцы спешились и яростно бросились в атаку по-пехотному. К вечеру появились свежие силы — итальянская мотопехота на бронетранспортерах. Особенно сильным был натиск противника на район обороны 3-го стрелкового батальона. Здесь небольшой поселок Веселый Гай несколько раз переходил из рук в руки.

Под Веселым Гаем открыла боевой счет пушка № 4772, расчетом которой командовал шахтер Рутченковской шахты 17–17 бис Георгий Малидовский. Старший сержант подпускал густые цепи итальянцев на 300 метров и расстреливал их осколочными гранатами. Когда появились бронетранспортеры, пулеметным огнем поддерживавшие свою пехоту, Малидовский перенес огонь на них и несколькими выстрелами поджег две бронированные машины.

Как и накануне, атаки противника прекратились с закатом солнца. Командиры полков по телефону доложили об итогах боя. Первым позвонил Шалва Иванович Кипиани. Голос его звенел от не остывшего еще напряжения, в докладе слышались и радость, и гордость за своих подчиненных, так четко реализовавших наш замысел.

— Товарищ полковник! — весело кричал Кипиани, обычно сдержанный. — Уничтожено более пятисот солдат и офицеров противника! Захвачено много лошадей! Много пленных. Трофеи подсчитываются! Тонное количество разрешите доложить через полчаса!

Когда немного угомонилась наша радость, рожденная победой в ожесточенной схватке с врагом (полк Ковалева тоже уничтожил более 300 гитлеровцев), появилась потребность еще раз, уже в спокойной обстановке, поразмышлять о прожитом дне. Больше всего меня занимало, почему не было танков. Не думал тогда, не думаю и сейчас, что их не нашлось у немецкого командования. Вероятнее всего, противник просто недооценил нас. Судя по тому, как очертя голову атаковали нас и немцы, и итальянцы, можно предположить, что нашу оборону они хотели проткнуть лихим ударом кавалерии. По-моему командиру итальянского корпуса уже виделось, как он выпускает на оперативный простор свои конные лавы и с ходу овладевает городом Сталино.

Авантюризм, на котором были заквашены все планы блицкрига фашистской Германии и ее сателлитов, уже сам по себе отрицал объективность в оценках наших сил — и материальных, и духовных. Легкие успехи в кампаниях против армий стран Западной и Центральной Европы еще больше раздули нацистское высокомерное самомнение, которое, кстати, даже теперь не выветрилось из некоторых голов.

Когда двое суток не можешь сдвинуть ни на шаг обороняющихся, наверное, надо задуматься. А задумаешься, отречься от высокомерия и запросить помощи… Белобрысый ефрейтор, захваченный нами в плен еще в ночь на 14 октября, сказал правду: танков с 4-й горнострелковой дивизией в самом деле не было. Но не было пока. А теперь они непременно вызваны, и наутро жди их атаку. Противник уже имеет весьма точное представление о системе обороны дивизии, поэтому можно ожидать, что он изменит направление главного удара. Предположительнее всего, гитлеровцы выберут для этого стык 694-го и 691-го стрелковых полков.

Решение созрело: выдвинуть на этот стык из второго эшелона обороны в первый 696-й стрелковый полк. Как ни хотелось сохранить эшелонированный боевой порядок, но укреплять рубеж на угрожаемом направлении за счет растягивания обороны у Кипиани и Ковалева было уже нельзя. Наоборот, обстановка диктовала уплотнение боевых порядков.

Свое решение я изложил в боевом приказе на оборону. В связи с тем, что теперь все три стрелковых полка становились в линию, дивизионная артиллерийская группа расформировывалась, дивизионы артполка придавались Кипиани, Мартынову и Ковалеву — по одному на стрелковый полк. В своем резерве я оставил 2-й батальон 696-го полка.

На перегруппировку сил дивизии было не так уж и много времени. Да если еще учесть, что Мартынов выдвигался на передний край в темноте, можно представить всю сложность его задачи. И вот в этой обстановке очень хорошо показали себя политработники, партийные активисты. Например, по получении боевого приказа комиссар 696-го стрелкового полка старший политрук М. И. Романов четко организовал партийно-политическую работу. Накоротке провели заседание партбюро, на котором присутствовали комиссары батальонов. После заседания члены бюро тут же разошлись по ротам с целью помочь политрукам провести партийно-комсомольские собрания, правильно расставить актив, разъяснить личному составу боевую задачу и, наконец, провести митинги.