В огне передовых линий

Но стык этот надежно прикрывался участками сосредоточенного огня, подготовленного ротой 120-миллиметровых минометов 575-го отдельного минометного батальона, которой командовал капитан Кравченко. Как только гитлеровцы приблизились к подошве высоты с отметкой 960,0, наши минометчики открыли огонь и удачно накрыли одну из пехотных рот врага. Противник броском попытался выйти из-под минометного обстрела. Ему это удалось. Однако тут, с высоты, заговорили пулеметы капитана Толстуна, командира пулеметной роты 2-го батальона 696-го стрелкового полка. Наученный боями на горе Гейман, комбат старший лейтенант Головко так построил систему огня, что расчеты станковых пулеметов простреливали все подходы к вершине. К тому же необходимо вспомнить, что в тылу противника находилась такая «болячка», как высота с отметкой 384,0, занятая истребительным отрядом лейтенанта Яковлева. Гитлеровцы пытались взять и ее, но и там успеха у них не было. В этот день они больше не наступали.

Но на следующее утро, 25 октября, противник начал атаковать. Главный удар он нанес по 694-му стрелковому полку — между 3-м и 2-м батальонами, то есть по распадку между горой Два Брата и высотой с отметкой 1103,1. В самой теснине его встретили всей мощью минометного и пулеметного огня. Были применены «катюши».

Два часа продолжался бой. И вот наступил момент, когда враг начал откатываться по всему фронту обороны дивизии на исходный рубеж. Я подал сигнал для контратаки. Задача заключалась в том, чтобы на плечах противника ворваться на следующие выгодные для обороны позиции и закрепиться на них.

К исходу 29 октября 383-я стрелковая дивизия вышла на рубеж юго-восточные скаты высоты с отметкой 879,0, юго-западная окраина селения Перевальный. Наиболее заметный успех выпал на долю 1-го и 2-го батальонов 696-го стрелкового полка. Они почти вышли реке Пшиш. Омрачилось это событие сообщением о гибели старшего лейтенанта Николая Головко. Каждого жалко, на войне ведь смерть ходит рядом. Но этот комбат очень уж был молод — по-моему, у него даже и девушки еще не водилось, и вот — погиб…

Почему же не сумели выйти к реке батальоны 694-го стрелкового полка?

Как мы и ожидали, высота с отметкой 879,0 оказалась сильно укрепленным опорным пунктом противника, и теперь она сковала полк Бондаренко. Надо было как-то высвобождать его. Пришло решение сменить 3-й батальон учебным батальоном дивизии, находившимся у меня в резерве. Со мной на наблюдательном пункте находился начальник оперативного отделения штаба майор Алексей Самсонович Кобанец. Человек он у нас был новый, однако уже успел проявить и храбрость, ˂…˃ должен понять, что от него требуется, и все в точности выполнить.

И действительно, Алексей Самсонович тотчас ухватил идею: учебным батальоном навязать противнику такой бой, чтобы надежно изолировать его на этой высоте. Забегая вперед, могу сказать, что майор Кобанец успешно выполнил поставленную перед ним задачу.

В ночь на 30 октября произошло еще одно событие, о котором не имею права умолчать. Из тыла врага вернулся подвижный истребительный отряд старшего лейтенанта Соколова. Это подразделение добралось до самого Нефтегорска, уничтожив при этом около 100 гитлеровцев, 11 подвод с военным имуществом, один продовольственный склад. Но в отряде все-таки была потеря — погиб красноармеец Степан Васильевич Суворов, ездовой 4-й батареи 966-го артполка.

Голубоглазому веселому парню из деревни Лисечки, что в Духовском районе Ивановской области, от роду было 22 года. В армию его призвали в первый же день войны, а в нашу дивизию он пришел на Миусе. Товарищи немедленно окрестили его «фельдмаршалом». Как же, Суворов, да еще и Васильевич!

Когда потребовались добровольцы в истребительный отряд, красноармеец Суворов одним из первых вышел из строя на три шага. В руках у него был ручной пулемет, с которым ездовой никогда не расставался.

25 октября истребители Соколова устроили засаду на дороге в районе Нефтегорска. На участке нашей дивизии шло решительное наступление врага, и он подтягивал к передовой свежие силы. Один из батальонов немецких горных стрелков как раз и вышел на засаду артиллеристов. Отходить было поздно, отсидеться незамеченными — к этому люди наши не приучены, и горстка храбрецов приняла бой с пятью сотнями «эдельвейсов».

Слишком неравными были силы. Старший лейтенант Соколов принял решение постепенно отойти к небольшой горной речушке и затем по ней — в расположение дивизии. Но для этого нужно было оставить заслон. Хотя бы человека три. Кто останется?

— Зачем тут трое? — спросил Суворов. — Со своим «дегтярем» я и один управлюсь…

Стрельба нашего пулемета и немецких автоматов слышалась минут сорок. А потом все смолкло. Соколов, приказав своему отряду замаскироваться в густом лесу, с одним из бойцов все-таки вернулся к месту жаркой схватки. Степан Суворов был мертв. Изрешеченный пулями, он лежал ничком, раскинув руки, будто обнимая всю землю, родную и единственную.