В огнях Майдана

В этом году Павлу Петровичу исполнилось семьдесят три. Дети разъехались по разным городам. Сын жил в Одессе с пунктуальной точностью строго один раз в месяц первого числа звонил отцу справиться о здоровье и делах. Дочь после замужества уехала в Луганск. В последний раз своих детей он видел на похоронах жены, ровно пять лет назад двадцать первого ноября, но ему казалось, будто это было вчера. Слишком медленно текла теперь его жизнь. Один день был похож на другой, всячески теряя для памяти свою ценность. Но пожилой мужчина не унывал, он искренне любил детей своим большим и добрым сердцем. Изредка получая тёплые письма от дочери с вложенными фотографиями внуков и правнуков. Которые отвечали ему взаимной улыбкой из-под стекла деревянной шведской стенки величаво украшавшей зал, уже добрых пятьдесят лет с самой свадьбы. Она была больше похожа на музей его жизни, в котором по крупицам собраны судьбы нескольких поколений от рождения до глубокой зрелости. В лучшие годы она вызывала белую зависть всего двора, но и сейчас увенчанная памятью разных лет не потеряла своего величия, став качественным антиквариатом, а ведь когда-то было несбыточной мечтой каждой советской семьи. В этой квартире всё напоминало о былом благополучии, ни шедшем, ни в какое сравнение с беспроглядной бедностью, в которой вместе с хозяином они пребывали сейчас.

– У меня есть пустая комната, диван и две кровати. Постельное бельё свежее, я меняю его каждую неделю, не смотря на то, что на ней никто не спит. Но вдруг… – на морщинистом лице засияла лучезарная улыбка, глаза блеснули слезами радости, которые он так тщетно пытался скрыть от меня, но они сияли словно алмазы, переливаясь радугой под светом советского абажура. – Вот и дождались гостей, на моё счастье. Разделите досуг старика, живите, сколько понадобится! Вы пока располагайтесь, а я пойду чайку поставлю, он у меня вкусный, на травках, сам собирал.

– Спасибо вам! – Прошептала я ему в след, от бессилия присев на кровать. Признаться мне было неловко. Чужой город, чужие люди. И словно ангел на пути к отчаянию из когтей ада нас вырвал седовласый старичок, приютивший и обогревший душевной теплотой, совершенно чужих и не знакомых, как долгожданную родню.

– Это вам спасибо! – Раздалось в ответ. – Порадовали старика на старости лет.

Но не было сил ни на чай, ни на разговоры. Лишь почуяв под головой мягкую подушку, мной овладел сон. Унося далеко за пределы Украины на границу Ростовской области где переживали и не находили себе места родные. Мне хотелось закричать «Мама я жива…» но что-то внутри удерживало меня от этого крика, будто она и так всё знала.

* * *

Тьма всегда развлекается чем угодно, кроме того, что действительно важно! Ей подвластно скрыть истинные лица, а значит и нет ответа за поступки… Скольких увлекает она расточать свои силы на подмостках жизни… Их гонят стадами сбивая в чёрные тучи, обманывая всех скопом…

Вокруг меня под дуновение ветра колыхалось озимое поле, но это было уже не тем местом, что соединяло нас воедино. Оно стало тёмное и таинственно печальное, обреченно взывая к небу, больше не пело, не переговаривалась тысячами голосов в безмолвной тишине. Я не смогла бы узнать его если бы не серая извилистая дорога, каждый изгиб которой могла наизусть воспроизвести в памяти. Тут же мерцающими огоньками всплыли счастливые мгновенья, навсегда связавшие мою душу с этим местом. Но что-то было не так. Тревога. Страх. Отчаяние.

Небо разверзлось, разделив небосвод на свет и непроглядную тьму, а центр этого безумия природы пришёлся как раз на несчастное озимое поле, уходя в обе стороны вместе с ним вдаль горизонта. Гром гремел, от его гула закладывало уши, молнии били по запорошенной, охладевшей земле оставляя зияющие пламенем раны. Снег засыпал зелень поля, укрывая пуховым одеялом то, что ещё осталось от былого счастья. Солнце играло в салки с луной стремившись осалить – но тщетно, времена года окрашивали пейзаж в своими красками. За жарким сухим летним ветрам подул осенний листоворот, одинокие снежинки сменили снегопады, дул ледяной ветер, креп и слаб мороз, под ногами появились проталины. Казалось время бежит сквозь меня, обходя стороной, а борьба света и тьмы не прекращалась.

Наше поле стало кипельно белым но чёрная сторона не желая сдаваться натиском захватило его погрузив во тьму – и даже чистейший снег не смог отразить её. Он почернел, вместе с небом. И это пугало. Ведь даже если густые тучи заволокли лунный свет, тёмную зимнюю ночь белоснежный снег освещает своей чистотой, отражая всё прекрасное, излучая свой свет – освещая дорогу запоздалому путнику. Но сейчас и он померк.