В океане "Тигрис"

В хижину влетел Норман. Он совершал омовение и натолкнулся на что-то вроде медузы, и это «что-то» обстрекало его. Полил его нашатырем. Заодно по-врачевал и руки Рашада, который сегодня опять плавал у бортов и привязывал брагу. Ладони у него сплошь изрезаны. Обработал их спиртом и пластизолем, замечательным спреем, застывающим бактерицидной пленкой.

Вечером возник встречный корабль, двигался он курсом, для нас опасным. Надо было срочно зажечь носовой фонарь, но крепление для него оказалось разобранным: Эйч-Пи и Асбьерн мудрили над стойкой для дополнительного паруса и не довели дело до конца. Корабль меж тем приближался. Взял лампу, пошел на нос и стоял там, как статуя Свободы, пока не разминулись.

До Джибути в полдень было 69 миль, сейчас, наверно, около 50 — весь день шли довольно лихо. Норман размечтался вслух и рисовал картины нашего триумфального прибытия: как мы, обойдя Аль-Мушу, самостоятельно, без буксировки, свернем влево и войдем в гавань. А скорость тем временем уменьшалась и упала до узла: сглазил штурман.

28 марта. Ночь выдалась необычайно влажной, все деревянные части корабля покрыты росой, постель отвратительно липкая.

За завтраком Тур сказал, что не исключена возможность визитеров и надо привести лодку в порядок. Начался всеобщий аврал, мы стали чистить, мыть, убирать лишнее.

Детлеф слазал в воду и доложил, вернувшись, что обнаружил еще один обрыв спиральной веревки. Положительно, мы расползаемся по частям. Если спиральная веревка сгнила — это катастрофа, развалимся при первом же шторме. А нам еще плыть да плыть, Джибути — не финиш.

Тору стоял у борта и вглядывался. «Не кажется ли тебе, что видна земля?» — спросил он. Я всмотрелся — да, земля. Это же подтвердил с мостика Норрис. «Ура, Тору увидел землю!» — «Не просто землю, — уточнил я. — Тору увидел Африку». — «Ха-ха, — не поверил Норрис, — это не Африка, это Аравия». Взяв, однако, азимут, мы убедились: исторический момент настал. 28 марта 1978 года, в 12.40 «Тигрис» достиг берегов Африки.

Вскоре мы увидели и соседнюю Аравию. И пролив между двумя материками. Теперь уже до Джибути рукой подать.

Глава XVI

«Тигрис» горит

ВПЛЫВАЕМ В ВОЙНУ

Услышали шум мотора. С правого борта очень низко и на большой скорости приближался самолет. Он прошел бреющим полетом над самой мачтой. Лодка мгновенно превратилась в муравейник — все бросились за камерами. Тур кричал: «Снимайте незаметно!» Самолет был военным, противолодочным разведчиком, с французскими опознавательными знаками. Трижды облетел нас и скрылся в направлении Джибути.

Прострекотал вертолет, военный, американский, за ним — другой, французский, тоже военный.

Выскочил из-за горизонта «Мираж», спикировал на «Тигрис» и буквально с трехсот метров взмыл свечой. Норман, бывший летчик с «Каталины», аплодировал: «Великолепно, браво, пилот!»

Особой радости мы не испытывали.

Мы входили в зону, где выглядели так же неуместно, как скрипучая телега на военном параде. В Сомали — переворот, в Эфиопии — революция. Конкретной политической обстановки мы, понятно, не знали. Знали только, что, несмотря на ее напряженность, нам надо где-то пристать.

Две страны соглашались дать нам приют. В Народно-Демократический Йемен мы могли идти хоть сейчас, но Аден уже остался в стороне, и неспроста: Аравия не годилась, для завершения путешествия требовалась Африка. Значит, в соответствии с планом, — Джибути. Во всяком случае — как промежуточная остановка, на которой сможем оглядеться и что-то решить.

ВОСЕМЬ СТРОК О ДЖИБУТИ

Республика Джибути со столицей Джибути — государство на северо-востоке Африки. Площадь — 22 тысячи квадратных километров, население — по данным 1976 года — 220 тысяч человек. Независимость — с 1977 года. Горы, полупустыни. Вывоз — живой скот, кожи, соль, ароматические смолы. Главный торговый партнер — Франция. С 1978 года — дипломатические отношения с СССР. В столице — аэропорт международного значения, завод по производству жидкого газа, судоверфь.

ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР

На судне росло возбуждение — члены экипажа суетились, как пассажиры в вагоне перед прибытием на крупную станцию.

Каждый нервничал на свой лад. В ответ на невинную реплику Тура Карло вспылил. Асбьерн и Эйч-Пи менее ловко, чем обычно, подшутили над Германом — и Герман гораздо более резко, чем они заслуживали, их оборвал.

Собрались за столом, и вдруг парус начал полоскать, лодка закачалась — Норман нарочно загнал ее против ветра и как ни в чем не бывало уселся трапезовать. Вахтенный Норрис, бедолага, должен был возвращать «Тигрис» на прежний путь, не справился, объявили аврал — ужин был испорчен.

Эксперимент Нормана, как он объяснил, преследовал благие цели: репетировалось торможение судна. Мы шли слишком быстро, даже с убранным топселем, и возникала опасность проскочить точку встречи до того, как туда придет яхта.

Зажгли на мачте мигалку.

ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ