В оккупации. Дневник советского профессора

Или еще более странно слышать, что мол «жене известного профессора Тимофеева очень повезло: в ее доме поселились “очень добрые немцы”. Они не только ее не грабят, но даже снабжают остатками своей пищи». Странно. Как можно радоваться интеллигентной женщине, учительнице, что у нее остановились немцы, которые снабжают ее своими объедками. И подобные факты приводятся с чувством зависти. Некоторые люди перестали чувствовать свое падение. Неужели это произошло под влиянием начинающегося голода? Что же будет дальше?..

10 ноября

В квартире, куда я переселился три недели тому назад, жили раньше евреи. Они эвакуировались из Харькова. Уезжая, они бросили своего кота Мишку. Так же поступили и некоторые другие квартиранты. В результате на черной лестнице появился целый отряд кошек и котов. Они голодные и устраивают кошачьи концерты. Через две недели эти коты стали постепенно исчезать. Выяснилось, что жильцы различных квартир их вылавливают и едят. Я решил последовать их примеру. Кот Мишка, по-видимому, считал себя законным хозяином той квартиры, где я сейчас живу. Каждый раз, как мы открывали дверь, ведущую из кухни на черный ход, он норовил проникнуть в комнаты. Его каждый раз выгоняли, и он уходил возмущенный тем, что какие-то пришельцы заняли квартиру, где он прожил несколько лет и где его кормили. Задумавши съесть кота, я впустил его в кухню. Кот был большой, хорошо упитанный и имел рыжеватую шерсть. Он начал ластиться ко мне в ожидании пищи. Я никогда не убивал животных. Поэтому от непривычки руки у меня сильно дрожали. Я набросил коту петлю на шею и затянул ее, поднявши его в воздух. К моему ужасу, кот долго не умирал. Я бил его топором по голове, а он все продолжал корчиться. В конце концов я не выдержал: в полуобморочном состоянии от волнения бросил кота и убежал. Его прикончила жена. Впрочем, все это не помешало нам съесть кошачье мясо с большим аппетитом. Моей десятилетней дочке мы сказали, что это кролик, которого я купил на базаре.

16 ноября

Немцы, расквартированные в некоторых зданиях Рентгеновского института, договорились с директором института о том, что они привезут два грузовика картофеля. Директор должен был предоставить им человек пятнадцать санитаров для копки картофеля. За это немцы должны были дать институту содержимое одного из двух грузовиков, т. е. тонны три картофеля. Я предложил свои услуги в качестве рабочего. Вместе со мной поехали еще два врача и десяток санитаров под командой помощника завхоза. Выехали мы часам к десяти утра. Чтобы доехать до Тракторного завода, находящегося на востоке от Харькова, пришлось ехать сперва на запад, затем на юг и сделать огромный круг, так как мосты на реке Харьков еще не починены немцами.

Проезжая по площади Тевелева и по улице Свердлова, я увидел ужасное зрелище. На балконах вторых этажей висели трупы повешенных. Я насчитал их более шестидесяти. Их ноги находились на расстоянии 1,5–2 метров от земли, и до них было легко дотронуться рукой. Большинство были мужчины, но среди повешенных были и женщины. Жуткое зрелище! Говорят, что где-то взорвались мины и что несколько немцев были убиты. В связи с этим немецкое командование велело схватить первых попавшихся граждан и повесить их.

Мы работали до 5 часов дня. Начало смеркаться. Немцы издали приказ о том, что позже 4 часов ходить по улицам запрещено. Поэтому некоторые из нас были очень встревожены: как же мы доберемся домой? Немцы дали каждому из нас по мешку картофеля в награду за работу. Мы вернулись в институт в двадцать минут пятого. Было уже почти темно. Некоторые остались ночевать в институте. Что касается меня, то я решил пробраться домой, благо я живу недалеко. Я знал, что, если я не вернусь домой, моя жена будет очень беспокоиться. Картошку я оставил в институте. Взял с собой лишь 3 или 4 килограмма. Улицы, по которым я проходил, были совершенно пустынны. Когда я дошел до дома, где я живу, раздался оклик: «Хальт!» Но я сделал вид, что не слышал, и быстро вошел в подъезд. Я избегнул несомненно большой опасности: недавно немцы застрелили несколько человек, вышедших на улицу утром четверть часа раньше дозволенного времени.

Вечером мы ели вареную картошку. Она мне показалась удивительно вкусной. То обстоятельство, что мне удалось достать чувал картошки, должно спасти семью от голода на некоторое время, ибо продовольственных запасов у нас осталось лишь на 3–4 дня. А ведь последние две недели мы их тратили настолько экономно, что я каждый вечер испытывал сильный голод и часто не мог из-за этого заснуть.

17 ноября