В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии

Всевышний был милостив к нам, и огромные футуристические контуры ЦОФ «Кондратьевская» возникли из тумана вокруг нас. Началось стремительное развёртывание. И к началу шестого утра полевой медицинский пункт был готов принимать раненых.

В то же время знакомого грохота артиллерийской подготовки всё не было и не было. Потихоньку прибывала бронетехника и пехота, блуждая в тумане, рассредоточивалась по окрестностям. Удалось отловить нескольких знакомых командиров — из общения с ними ситуация стала более-менее понятной. Наши подразделения частью оказались небоеготовы, частью — заблудились на марше, и не успели прибыть на позиции развёртывания в установленные сроки. Впрочем, это более чем естественно: командир бригады поставил задачу на выдвижение и развёртывание для наступления в совершенно неисполнимые сроки. Это у меня была малая по численности и количеству техники медицинская рота: кроме того, усилиями большого количества водителей и ремонтников мы держали нашу технику в высокой степени готовности. Она была большей частью гражданской, и мы могли достать для неё запчасти и чинить своими силами. В мотострелковых подразделениях бригады все эти плюсы отсутствовали. Они были многочисленными по составу, с большим количеством штатной военной техники, — изначально почти поголовно небоеспособной и без малейшей возможности обеспечения запчастями. Так что иначе и быть не могло.

Туман потихоньку развеивался, всходило солнце, техника и личный состав прибывали. Я помалкивал, в душе порадовавшись, что мы воюем не с фашистской Германией, пусть даже образца 1941 года: она бы сейчас накрыла нас артогнём — сгрудившихся, без укрытий, вместе со всей бригадой, и наступление закончилось бы даже не начавшись. Было ясно, что командование не сумело подготовить и спланировать наступление, теперь стоял вопрос — то ли невзирая ни на что, наступать в районе обеда, то ли застрять в неопределённости. Если бы комбриг был прежний, он бы, я уверен, невзирая ни на что, приказал наступать, попытаться использовать хотя бы малый, какой-никакой эффект внезапности. Однако новый комбриг был отнюдь не чета прежнему… Ладно, ждём… Связались с гражданскими учреждениями здравоохранения, согласовали возможности помощи с их стороны в случае необходимости — как по совместной эвакуации раненых, так и по их лечению. Личный состав подразделения кипятил чай, готовил какой-то простецкий супчик из консервов: командование наполовину женским подразделением имеет свои существенные плюсы.

Ночь противостояния. Первая

После обеда мы получили приказ сворачиваться и возвращаться в расположение. Моё подразделение свернулось ещё быстрее, чем собиралось, — и вскоре мы были в расположении. Времени на то, чтобы матерно думать об умственных способностях командования, не было: я понимал, что всё далеко еще не закончилось, и мы с личным составом лихорадочно устраняли выявленные в ходе маршей и развёртывания недостатки в работе техники, комплектности материальной части. Часам к семнадцати меня опять вызвали в штаб.

Наш медпункт на ОГА

Тут происходило то, что по здравому уму и любой формальной (не говоря уже военной логике) должно было происходить вчера, когда был получен приказ на наступление. Командиры подразделений и начальники служб бригады представляли свой план действий командованию, согласовывали с ним и с другими подразделениями.

Мне было довольно просто: мало того, что я чётко представлял себе расположение медицинского пункта, варианты своих действий при различных развитиях событий, маршрут эвакуации и способы взаимодействия с гражданскими учреждениями, — мы ещё и отработали за сегодняшний день всё это практически. Поэтому я кратко доложил комбригу своё решение. И тут генеральский рёв в ухо едва не вынес мне барабанную перепонку. Перемежая свою мудрость матерной руганью, он поведал примерно следующее:

— Медицину беречь надо, а вы врачей на смерть посылаете! Медрота должна находиться в расположении и лечить раненых, а не лезть на передовую!

Если бы я имел классическое военное образование, то мнение вышестоящего командования, да ещё в таком «матерно-приказном» формате, возможно, произвело бы на меня какое-то впечатление. Однако такого «багажа знаний» у меня не было. Я оценивал обстановку строго с точки зрения формальной логики и целесообразности действий.

Потому сдержанно (это был второй раз за войну, когда на меня орал командир — первый был тогда, когда мы чуть не пострелялись с командованием спецназа ДНР) я ответил:

— Если медрота не будет выходить из расположения, то её можно расформировать, а всех раненых прямиком везти в городскую больницу № 2 г. Горловка. Она как раз находится в одном километре от места расположения медроты, успешно справлялась с лечением раненых, когда ещё бригада не была сформирована — справляется и сейчас. Задача медицинской службы бригады — прежде всего в организации эвакуации раненых с поля боя.