В оковах льда

— Тебе нужно объяснить, — говорю я. — Они должны понять, с чем столкнулись. Ты должен рассказать им о Короле Белого Инея, предупредить, что они не могут выходить отсюда и шуметь, иначе они погибнут. И ты должен сказать им, что ледяные места взрываются, чтобы те, кто уйдет, не наделали глупостей с замороженными ребятами наверху, иначе их разнесет шрапнелью! И не забудь сказать им, что даже здесь им нужно вести себя как можно тише, и…

Риодан нажимает кнопку на столе.

— Освещения и музыки не будет до дальнейших оповещений. — И отпускает кнопку.

— И все? — спрашиваю я. И почему он не выпускает «Листовку Риодана»? Сквозь стеклянный пол я вижу, как народ злобно бурлит. Многие напились, и развитие событий им не нравится. Они хотят хлеба и зрелищ. За этим они сюда и пришли. — Босс, ну что это была за фигня? Может, ты скажешь им, типа, не выходить? Иначе они умрут.

Он снова нажимает на кнопку.

— Не выходите, иначе умрете.

После этого наступает гнетущая тишина, словно эти ребята считают его богом. Люди и Феи прекращают свои занятия и рассаживаются. И после долгой паузы снова начинают говорить.

— Я думаю, тебе нужно закрыть двери, — говорит Джо. — Просто не выпускать их ради их же блага.

— Предпочитаю выпускать. Меньше шансов, что он явится сюда.

— Если ты хочешь моего совета, — говорю я, — тебе лучше обеспечить безопасность им.

— Я думал, тебе отвратительны люди, которые ходят в мой клуб.

— Но все равно они — люди.

Он снова нажимает на кнопку.

— Если вы выйдете отсюда, вас убьют. Если вы будете шуметь, вас выведут. Не злите меня.

И в Честерсе становится очень-очень тихо.

ЧАСТЬ 3

Ни колыбельных, чтобы уснули дети,

Ни гимнов, чтобы оплакать мертвых,

Ни блюза, чтоб облегчить нам боль,

Ни рок-н-ролла, чтобы жить.

Без музыки все мы стали бы

Социопатами или мертвецами.

Книга Дождя

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

«Звучание молчания»[52]

Я призываю моих ши-видящих собраться в часовне под скрипящими стропилами. Наше святилище в прошлом едва могло вместить половину ордена. Сейчас, между рядами величественных белых колонн, уцелевшие тонут в объемной тишине, где эхом отдается стон стропил и глухо звучат мои шаги, когда я иду по центральному проходу между рядами, направляясь к алтарю.

За мной следят усталые, отчаявшиеся глаза. Мои девочки заняли первые одиннадцать скамей храма. Призраки дорогих друзей расположились на остальных. У нас была трудная зима, которая закончилась было намеком на зарождающуюся весну.

А теперь этот бесконечный снег!

В церкви я чувствую себя сильнее.

Здесь божественное одолевает дьявола у двери. Огонь веры в моем сердце неугасим. Дважды Круус следовал за мной сюда, но этот священный пол остался незапятнанным. Он не смог войти. У алтаря стоят усыпальницы из полированной слоновой кости и золота, украшенные драгоценными камнями. Еще больше укрыто в нишах, где когда-то мерцали свечи, пока обстоятельства не вынудили нас забрать их для иных нужд. В этих урнах и ящиках покоятся неприкосновенные кости и обрывки одежды святых, которых канонизировал не Святой Престол, но более древняя церковь. Я не испытываю ни грана внутреннего конфликта от того, что они нашли покой рядом с более прославленными мощами. Кости — это кости, а хорошие люди — это хорошие люди. Я молю их всех приглядывать за нами в часы наших бед.

Я поднимаюсь на алтарную часть святилища и подхожу к кафедре. У нас нет электричества для микрофона, но он больше и не нужен, мой голос ясно донесется до немногих занятых рядов.

Нас осталось двести восемьдесят девять.

Я бы оплакала ушедших, останься у меня слезы, но все слезы я проливаю на рассвете, когда просыпаюсь, вымотанная, запятнанная семенем, которое принадлежит чужаку, и виной, которая принадлежит только мне. Семенем того, кто только что опустил пальцы в чашу со святой водой и теперь рисует крест на лбу, губах и сердце!

Он ворвался в мое святилище. Он насмехается над моими ритуалами.

Его пальцы не полыхают пламенем, его не поражает гнев Божий, не изгоняет в ад, где самое место Сатане. Я верила, что он не может войти в эту дверь. А он развлекался, обманывая меня, или теперь он набрал больше сил и может себя защитить?

Он подмигивает мне и шагает по центральному проходу. И у алтарной перегородки останавливается, расправляя крылья.

Темный ангел. Ангел с черными крыльями и душой.

В моей церкви.

В моей церкви!

Девочки шепчутся. Я понимаю, что прикипела взглядом к Круусу, прекрасному обнаженному Круусу, который стоит в центре моей церкви, раскинув крылья над проходом, вытянув их к небесам, и моя главная эмоция — паника. Я не могу позволить им понять, что вижу его, иначе Марджери займет мое место!