В окружении Гитлера

Играя на националистической струнке и рассчитывая на то, что представитель немецкого консерватизма отнесется к этому с пониманием, Гитлер делится своими мечтами: «Принципиальные начала нашей внешней политики ясны… Во-первых, мы должны преградить дорогу коммунистам, чтобы трагические события 1918 года не повторились. Во-вторых, мы хотим урегулировать наши отношения с Францией. Тут я считаю нужным кое-что вам пояснить. Пусть французы не очень-то шумно радуются своей победе. Франция должна относиться к Германии, как к равноправному партнеру, а не как к орудию для достижения собственных целей. В Париже у власти слишком много тех, кто думает только о репарациях… Да и Рузвельт также вместе со своими помощниками наверняка не обрадуется пробуждению Германии. Если дело дойдет когда-нибудь до столкновения, то им придется считаться с битвой германской и славянской крови. Мы, однако, будем в состоянии обеспечить себе жизненное пространство и без войны. Рузвельту и его приятелям не удастся повторить политику Вильсона. Еще до тех пор, пока Россия станет опасной для нас, мы постараемся ее изолировать. Мы пробудим антикоммунистические силы во всех странах… В политическом отношении мы столкнемся с опасностью со стороны России в тот самый день, когда придем к власти. Поэтому уже сегодня мы думаем об антикоминтерновской политике во всех странах. В военном отношении Россия никогда не будет страшна Германии, которая располагает современной армией. Только веймарская Германия станет легкой добычей большевиков».

Была затронута в беседе и проблема «жизненного пространства». Вот высказывание Гитлера на сей счет: «По всем географическим и биологическим причинам мы имеем право обеспечить себе жизненное пространство. Если, однако, враждебные нам силы постараются создать атмосферу тревоги и станут призывать к политике окружения Германии, дабы не позволить выбраться из нищеты послеверсальским и послелокарнским сиротам, то заговорят пушки… Нет в мире лучшего солдата, чем немецкий, и об этом хорошо знают господа в Париже и Лондоне».

Вновь призвав Брайтинга хранить молчание, Гитлер изложил ему свой план завоевания Европы:

«Да-да, конечно, я требую возвращения Австрии в лоно рейха, а также включения в его границы немецких территорий Моравии и Судет. С аншлюссом Австрии не будет хлопот. Я спрашиваю себя, как отнесется к этому немецкая Швейцария. Вы не хуже меня знаете, что Цюрих, Базель и Берн — немецкие города. Тессин говорит по-итальянски, а кому принадлежит Лугано, на это указывает уже само название. Французы получают Женеву и Лозанну в счет компенсации за иные потери. Бельгия — это всего лишь поддерживаемое искусственным питанием государство-уродец… Мы никогда не смирялись с утратой Эльзаса и Лотарингии. Больше того, Дижон был бургундским городом, а Лион считался плацдармом, откуда готы двинулись на юг. Ничто не сможет помешать тому, что Ницца, Корсика и итальянские альпийские территории, принадлежащие сегодня Франции, будут отданы Италии (состоящей с нами в союзе). Если французы нас спровоцируют, во Франции возникнут баскское, бретонское и бургундское государства».

Обращаясь к восточной и юго-восточной Европе, Гитлер стал развивать свои соображения, легшие затем в основу «генерального плана «Восток»: «Живущие там немцы вместе с занимаемыми ими землями должны вернуться в лоно германской матери-родины. Загреб и Братислава— всего лишь пригороды Вены. Белград был и останется крепостью Евгения Савойского, Хорватия и Словакия будут самостоятельными государствами, Венгрия, если она будет в союзе с Германией, возвратится на земли, утраченные ею после 1918 года. Далмация, Триест и Истрия отойдут к Италии.[15] Короче говоря, Австрия, Швейцария, Бельгия, Югославия и Чехословакия должны исчезнуть с карты Европы как государства. Польше и Румынии придется переменить свой государственный статут… На Болгарию царя Бориса и Финляндию маршала Маннергейма я хочу возложить специальную миссию (на Востоке), поскольку от северной Норвегии до самого Черного моря мы намерены возвести защитный вал, охраняющий нас от русских или славян».

Развивая дальше свои планы, Гитлер сказал, что ему не мешает, когда «флаг его королевского величества развевается над Суэцем, в Сингапуре или Гонконге, однако же никогда английскому солдату не ступить на германскую землю. Французы будут избегать авантюр, а Скандинавские страны вместе с Бельгией и Голландией не захотят примкнуть к французской политике окружения Германии, больше того, они не пожелают остаться нейтральными, а может, даже найдут с нами общий язык».

Брайтинга так шокировали откровения Гитлера, что он, вынужденный высказать свое к ним отношение, ответил лаконично: «Я восхищаюсь вашим оптимизмом, господин Гитлер».