В опале честный иудей

Я вышла на улицу. Мимо моей невзрачной, в старом зимнем пальто фигуры с поднятой рукой стремительно промчалось несколько такси. Что делать?.. Я уже готова была отчаяться, как вдруг на противоположной стороне площади увидела машину с «шашечками», подъехавшую к табачному киоску. Есть Бог на свете! Я бросилась вперед, не глядя на двигавшийся по площади транспорт. Схватила водителя за рукав в тот момент, когда он садился в машину, в правом углу лобового стекла горел зеленый огонек. Я попросила... «Не могу, я еду по заказу»... Раздумывать и рассуждать - бесполезно, бросила «на кон» единственную карту: «Уплачу десять рублей сверх счетчика (^!/з дневного плана), согласна и больше». Он сдался. Как видите, иногда и за соломинку необходимо ухватиться... Я была спасена. Водитель такси, рослый мужчина, увидев Александра Владимировича, когда помогал мне переносить вещи в машину, поступил в такой ситуации так, как и подобает сильному при виде слабых: взял тяжесть на свои плечи. Когда подъехали к дому, он фактически «внес» Александра Владимировича по ступенькам подъезда до лифта, от лифта - до дивана... Ему не надо было объяснять, в нем, в отличие от медиков н-ской больницы, заговорила простая и естественная человеческая жалость, сочувствие. Как я была ему благодарна! С благодарностью вспоминаю и теперь. Он получил от меня двадцать рублей. По тем временам сумма не такая уж малая. Он даже постеснялся брать «так много».

Медперсонал больницы, из которой мы уехали, не стеснялся. Смешно думать, что там не знали, каково возле их больницы «поймать» машину. «Садизм - наслаждение чужими страданиями». Словарь иностранных слов.

Увы, преждевременно было предполагать, что на этом и завершились наши трудные контакты с представителями самой гуманной профессии... Увы, рак развивался в организме Александра Владимировича по своим малоизвестным законам. Я уже говорила, что сначала наступило вроде бы выздоровление. Это было заметно и по внешнему облику Александра Владимировича. Прошел год... Городская больница, где была сделана операция, молчала. В один из дней, предварительно уведомив о нашем визите зав. отделением С., сопровождаемый мной Соболев отправился туда на осмотр. Осмотр по инициативе больного - обычаю и здравому смыслу в подобных случаях вопреки.

Жаль, что не дано мне владеть словом на уровне мастеров! Только им под силу оказалось бы описать неописуемое. Сначала лицо С. изобразило хмурое вопросительное удивление, но после первых же слов Александра Владимировича, протянутой им руки это неприятное напряженное лицо преобразилось! «Нет, вы посмотрите, каков! - восклицал он в восторге. - Нет, вы только посмотрите!» - и крутил Соболева, поворачивая его к себе то передом, то задом. Немножко смешное зрелище. «А ну, поворотись-ка, сынку, каков ты теперь?..» С., как Тарас Бульба, с восхищением разглядывал «творение рук своих».

А я вспоминала того С., которого неплохо, кажется, познала за полтора месяца год назад. И не могла верить теперешнему, была озадачена взрывом, казалось, неподдельной радости.

Может быть, я ошибаюсь, но, очевидно, хирург С., зная и помня, в каком виде он выпроводил своего пациента из отделения, не ожидал встретить его цветущим, с легким румянцем, сияющими глазами. Очевидно, в числе слагаемых его радости присутствовал и оттеночек вины, раскаяния, что ли... Это я почувствовала интуитивно, наблюдая его суетливость, слушая восторженные выкрики. Что-то противоестественное ощущалось во всей этой шумливости...

Состоялся врачебный осмотр. Все отлично. Возможно, так и было в тот момент. Утверждать противное не смею. Допускаю, признаки рецидива могли быть еще незаметны — болезнь страшна своей коварностью, непредсказуемостью.

...К концу третьего года после операции Александр Владимирович начал худеть... Но еще не пугающе. За год до смерти он стал жаловаться на слабость ног... Слабость ног?! Неуверенность в ногах?! Это у человека, способного отшагать в день километров пятнадцать незаметно для себя? Странно... Но не более. Кто мог знать, что за такими симптомами скрывались раковые сигналы? Метастазы... Периферийный рак. Начало конца.

Оперировавшая Александра Владимировича больница вновь замкнулась в молчании. Но наблюдавшие его терапевты «родной» поликлиники, знавшие, в отличие от него, чем он болен, что за «полип» у него удалили, были очень зорки. И вовсе не потому, что торопились прийти на помощь (что они могли?!), а потому что подыскивали подходящий момент, чтобы от него навсегда отделаться как от больного, сбагрить умирающего жене: вертись, как хочешь.

Последние месяцы были трудными, об этом можно и не говорить. Для меня - вдвойне. Я по-прежнему скрывала от Александра Владимировича правду.