В опале честный иудей

Не диво, коль плененный ворон не может ринуться в полет,

иль вишня, рытая пол корень, подарков сочных не дает.

А я не ворон и не вишня, я - человек, и тем больней быть вроде нищим, вроде лишним в опале честный иудей, на положении «эрзаца»

(не та меня родила мать), благоволения мерзавцев, как милостыню, ждать и ждать...

А тем из нас. что словно глухи и даже будто бы в чести, готовые, как псы. на брюхе перед тиранами ползти, тем. для которых «хата с краю», мол. притесненья не про нас. им первым ребра поломают, как только грянет черный час.

Они неужто позабыли, как по веленью палачей евреев гнали и травили, в застенках мучили врачей, как со страниц газет московских выказывали злой оскал столбцы статей « антижидовских»? И день за днем крепчал накал.

О нет. не в гитлеровском рейхе, а здесь, в стране большевиков, уже орудовал свой Эйхман с благословения «верхов».

И было срамом и кошмаром там. где кремлевских звезд снопы, или Абрамом или Сарой явиться посреди толпы.

Еше мгновенье - быть пожару!.. Еврей, пошады не проси...

И сотни новых «Бабьих Яроз» раскинулись бы на Руси...

А всex, кто выжили б на горе, - замыслил так Державный Ус, - к чертям, в таежные просторы, ликуй и пожирай их гнус!

Но, верно, добрый был ходатай и Бог его услышал речь.

Вдруг околел тиран усатый, и в грязь упал дамоклов меч, а не на головы евреев, и чудом выжил мой народ.

Но уничтожены ль злодеи?

Нет, жив антисемитский сброд!

Он многолик, силен и властен, стократ коварней, чем «тогда».

А потому стократ опасней. Гипнотизирует «жида»: мол, мы с тобой - родные братья, тебе и место и почет.

Потом сожмет в «любви» объятьях, аж сок ручьями потечет.

Что ж, ты сегодня очень сытый, есть курочка и рыба-фиш.

Уперся в полное корыто, бездумно тупо вниз глядишь. Взгляни же в небо голубое!

Хочу тебя предостеречь: и надо мной, и над тобою опять повис дамоклов меч.

Глупец! Опомнись, жив покуда, пока не оборвалась нить, уразумей, второго «чуда», второго может и не быть!

Грядет зловешее гоненье.

Гоморра будет и Содом.

Пойми, глупец, твое спасенье в тебе самом, в тебе самом!

Уже сегодня за решеткой тот принужден голами быть, кто смело выдохнул из глотки:

«В Израиле хочу я жить»...

А завтра? Я подумать смею, припертые со всех концов, «владыки» разрешат евреям уехать в кран своих отцов.

Их. верно, примут там с поклоном. Им будет новый воздух впрок.

Но разве может миллионы принять к себе земли клочок?!

К чему нам всем пускаться в бегство с большой и нам родной земли, где протекало наше детство, где наши предки возросли?

С ней - наша радость и печали, в едином с русскими строю ее в боях мы защищали, как мать родимую свою.

Мы к ней проникнуты любовью, на ней живем мы семь веков.

Она полита щедро кровью народа нашего сынов.

Мы с ней в любые штормы плыли и брали тысячи преград.

В ее могуществе и силе и наш неоспоримый вклад.

Еврей - ученый, врач, геолог, скрипач, кузнец и полевод.

Мы - не рассеянья осколок, нас тыши тысяч, мы - народ!

Кто скажет, что еврей похуже, чем. скажем, чукча иль калмык?

Так почему же. почему же в изгнанье наш родной язык? Один-единственный. понуро

плетется серенький журнал.

Неужто это - вся культура, которую народ создал?!

Где наши школы, институты?

Ни одного и ни одной.

Театры где? Давно закрыты.

И вся культура наша смыта антисемитскою волной.

Конечно, царская Россия была евреям не мессия.

Однако сквозь ее прорехи возрос гигант Шолом-Алейхем и Перец, Бялик, Шолом-Аш...

А где же этот «Шолом» наш?

Так кто же, по какому «ндраву» и по теории какой у нас святое отнял право: еврею быть самим собой?

Не мы, как будто, в сорок пятом, а тот ефрейтор бесноватый победу на войне добыл и свастикой страну накрыл.

Но, к счастью, Гитлер предан тленью и рейх его повержен в прах.

Так почему же черной тенью не в небеси, не в облаках, в моей стране бродить он смеет, тараща свой отвратный лик?!

Не он ли вырвал у евреев, да с корнем, их родной язык?

Не он ли в том, пятидесятом, Михоэлса сбил наповал?

Не он ли предал нас проклятью и шрифт еврейский разбросал?

Не Гитлер ли руками сброда в сердцах евреев сеял страх, сынов еврейского народа

душил в советских лагерях?

Не он ли, дьявола посыльный, придумал кару высших мер: ассимилировать насильно еврейский род СССР?

Чтоб не остались даже блики, национальный облик стерт.

А без лица ты кто? Безликий, ничтожество, десятый сорт.

И что ж? По всей стране широкой, от Балтики и до Курил, неумолимый и жестокий, сей план дубинкой претворил.

Не Гитлер? Так кому же слава «тончайшей» миссии такой, кто отнял у евреев право: еврею быть самим собой?

В час испытанья, тяжкий, грозный, когда слышны раскаты гроз, взываю я:

пока не поздно, вставай, народ мой, в полный рост!

-    Вставай, проклятьем заклейменный, чтоб равным быть в своей стране! - тебе кричат шесть миллионов истерзанных не на войне,

а в лагерях!.. Шесть миллионов, замученных и истребленных, простерли руки и кричат:

-    Восстань, наш угнетенный брат!

Ты можешь отвратить гоненье, ты волен избирать свой дом.

Твоей культуры возрожденье, твое величье и спасенье

в тебе самом, в тебе самом!