В опале честный иудей

...Главный редактор издательства «Московский рабочий» К. Ковальджи встретил меня, у которой в ожидании обычного хамства заранее вся «шерсть стояла дыбом», спокойно, корректно, чем сразу же меня обезоружил, успокоил. Внимательно выслушал. Вежливо и приветливо сообщил, что книжка может быть издана в 1994 г., то есть через год с небольшим. Спустя несколько дней я привезла ему рукопись с заявкой на издание. Я с удовольствием принимала происходящее за приятную, долгожданную новизну. Через некоторое время К. Ковальджи сообщил мне, что рукопись передана для подготовки к выходу в свет в соответствующий отдел издательства. Также напомнил мне, что издательство самоокупаемое, в убыточных изданиях по этой причине не заинтересовано. Ни дня не медля, я написала письмо Президенту РФ, получила через некоторое время уведомление из Комитета по печати, где было сказано о выделении госдотации на издание рукописи стихов автора «Бухенвальдского набата». Аналогичное письмо было направлено Комитетом и директору издательства «Московский рабочий». Казалось, все складывается благополучно. Но я и не подозревала, что «за кулисами» уже затевается грязная возня против покойного поэта Ал. Соболева.

Началось с малого, но препротивного, неприятного: дама, в чьи руки передал К. Ковальджи рукопись, сразу же, с первых слов беседы с ней по телефону указала мне мое место, чтобы я не очень-то... Кто я? Вдова поэта - статус скромный. «А вам известно, - объявила она мне, - что я - поэт?» Я этого не знала и должна была почувствовать всю ничтожность своей личности. Не знала я и того, что ее «публичные выступления проходят с сумасшедшим успехом и книги с автографом при этом - нарасхват». Выслушав информацию из уст дамы, я все-таки подумала: какое это имеет отношение к рукописи Ал. Соболева? Но когда она уведомила меня, что у нее больная печень (или что-то другое) и это отразится на сроках работы с рукописью Ал. Соболева, настроение мое, конечно, испортилось, и пока еще почти неуловимо, слабоощутимо повеяло прежними, уже знакомыми миазмами. Но придраться было вроде бы не к чему, поэтому мне оставалось ждать. Не желая быть назойливой, я все же изредка позванивала и К. Ковальджи, слегка теребила, очень осторожно, превежливо, но напоминала о книге, о моем желании поскорее взять ее в руки.

И вдруг, с тревогой и этим осточертевшим ожиданием плохого, что-то настораживающее начало улавливать мое чуткое ухо в тоне бесед с К. Ковальджи, связанных с выходом книги. В вежливых, как и прежде, словах появился оттенок раздражения... Он порекомендовал мне, например, заручиться поддержкой Союза писателей Москвы. Я возразила: зачем? Ведь издательство независимо в своих действиях, издательству всего-то и следует, что послать в Министерство печати письмо с подтверждением намерения издать книжку Ал. Соболева, расходы по которой дотирует государство. Но истек год 1993-й, наступил и миновал год 1994-й, а издательство так и не послало нужного письма. По причине, для меня тайной. В течение почти двух лет я слышала две, не сводимые к общему знаменателю фразы. Из Министерства: «Пусть пришлют подтверждение...» Из издательства: «Обещали деньги - пусть присылают...»

Не сразу дошло до меня, что деньги - предлог для изысканной волокиты в духе частушки 20-х годов: «Чтобы на работе быть - надо в профсоюзе быть. А чтобы в профсоюзе быть - надо на работе быть».

За чем же дело стало? В одной из наших с ним бесед Ковальджи наконец прямо предложил мне сходить на прием к секретарю ССП Москвы. «Кто теперь возглавляет Союз?» - спросила я. «Владимир Савельев». — «Тот, кто был консультантом при Карпове?» - «Да».

А я-то бродила словно в потемках. Настигла-таки меня карающая длань В. Савельева за то, что не отнеслась к нему, пребывавшему в роли консультанта, с должным почтением, да куда там - с подобострастием! Я представила себя просительницей перед В. Савельевым, и мне стало смешно. Нет, мой супруг не потребовал бы, да и не принял бы от меня такой жертвы. Не допустил бы такого унижения меня. Даже ради выхода своей книжки. Воспылав жаждой видеть меня просительницей перед собой, В. Савельев, не от доброты, конечно, сердца, забыл о своей «козырной карте»: о самостоятельности издательств в подборе рукописей для изданий. Он - помните? - ссылался в письме мне на это положение как на закон.