В опале честный иудей

Вроде бы и незаметно, умолчал он в своей статье о пожизненной фронтовой инвалидности, да еще второй группы, Ал. Соболева. По существующим медицинским нормам - нетрудоспособности. «Освободив» героя своей статьи от инвалидности, он увидел то, что хотел, - молодого человека, у которого «никакого реального дела не было», то есть молодого бездельника. И хотя В. Приходько не знал Ал. Соболева лично, никогда с ним не встречался, почувствовал он себя приятно раскованным и дал полную волю исполнению одновременно двух желаний: и нарисовать автопортрет, и «разбомбить» явно несимпатичного ему автора «Бухенвальдского набата». Для уничтожения поэта Ал. Соболева, превращенного волей литературного обозревателя в человека без дел, в статье использован определенный набор слов. Для большего впечатления. Для выразительности. В. Приходько предупреждает: в его рассказе об Ал. Соболеве будет «снижен пафос» предисловия жены к сборнику стихов Ал. Соболева «Бухенвальдский набат. Строки-арестанты». Значит - эмоции в сторону, в ход хладнокровие, отчет в словах и поступках.

Собранные воедино слова, характеризующие Ал. Соболева, выстраиваются в цепочку с определенным настроем. Цитирую: «Был ранен, контужен, демобилизовался, работал на авиамоторном заводе. Притулился в многотиражке». Дальше непонятный временной провал, связанный со сменой времяпрепровождения. Цитирую: «...сочинял газетное, по-лугазетное...» Здесь у В. Приходько явный сбой: он верно забыл, что и сам «притулился» в газете не первого эшелона и всю жизнь поставлял для нее то самое «газетное, полугазетное», о чем отзывается с неприкрытым неодобрением. Цитирую далее: «Обивал пороги редакций». Откуда у В. Приходько эти порочащие Ал. Соболева сведения? Это секрет В. Приходько. Главное - «обивал», не имея дел. В один из праздных моментов, цитирую, «узнал об открытии мемориала в Бухенвальде с колоколом на башне». Я, каюсь, так и не поняла: мемориал с колоколом на башне или Бухенвальд с колоколом на башне? Далее литературный обозреватель опускает за ненадобностью чувства, охватившие Ал. Соболева при этом известии. Он просто так, от безделья, цитирую, «написал стихотворный отклик». Что было дальше, я уже сказала несколькими абзацами выше. Добавлю еще одну существенную цитату из В. Приходько, цель которой - свести к нулю значение «Бухенвальдского набата». Оказывается, это всего-то «текст слов», даже названия «стихи» недостойный, всего-то навсего, цитирую, «призывающий слушать поминальные колокола»... Лавры первооткрывателю - В. Приходько: остальные-то миллионы землян в своем самообмане приняли «Бухенвальдский набат» за нечто несравнимо значительное, важное, волнующее.

И до чего же предусмотрительно и осторожно вел себя В. Приходько (а с ним, необходимо не забывать, и «Московская правда», предоставившая ему место для публичного высказывания), когда тихо, крадучись, взял да и уполовинил название сборника стихов Ал. Соболева. Он утаил, не сомневаюсь, вполне сознательно слова «Строки-арестанты». В наименовании сборника они - плюс или минус автору? Ведь каждый, кто увидел бы два таких слова в заголовке книжки Ал. Соболева (на газетной полосе), обязательно захотел бы выяснить, по какой такой причине создатель «Бухенвальдского набата» так безрадостно, трагически называет свои сочинения, свою поэзию?

Так вот, вместо того чтобы давать читателям объяснения, не проще ли передернуть? Авось не догадаются!

Продолжая знакомить читателей со своим видением личности автора знаменитого произведения, В. Приходько опять сжульничал: он скрыл от читателей, как и почему лишился «притулившийся» в многотиражке Ал. Соболев даже и этого, судя по тону Приходько, презренного местечка. Поправлю литературного обозревателя, а с ним и газету «Московская правда», заполню тот самый временной пробел. Но прежде разъясню автору оскорбительной для Ал. Соболева статьи, а заодно и «Московской правде», что «востребован» и «притулился» пока еще не существуют как синонимы. Я это к тому, что мобилизованный после фронта на завод инвалид войны Соболев прежде проработал в инструментальном цехе, а позже решением парткома как журналист по профессии был востребован в многотиражку на место выбывшего в действующую армию ответственного секретаря. Но такой порядок вещей не подходил для образа «человека без реальных дел», задуманного и создаваемого В. Приходько. Старательно. Еще меньше отвечала образу бездельника и такая подробность из жизни будущего создателя «Бухенвальдского набата», как изгнание его из редакции многотиражки под предлогом сокращения должности в штате редакции. Во что обошлась эта распространенная разновидность завуалированного произвола инвалиду войны, я уже писала раньше: почти пять лет в госпиталях и больницах и почти полная утрата трудоспособности.