В опале честный иудей

Ефим Сегал пытается разоблачить их. Проходят многие месяцы неравной борьбы. И спадает пелена заблуждения с зорких глаз Ефима Сегала. Наступает неизбежное прозрение. Он терпит полное поражение: остается без работы, а значит, без куска хлеба, подорванный фронтовыми травмами организм его не выдерживает, и он попадает, хотя и в легкое отделение, но психбольницы. Заботами умного доброго врача подлечивается. Но каким рисуется будущее? Он открывает для себя, что сражался не с отдельными никудышными, бесчестными коммунистами-руководителями крупного оборонного предприятия, а с самой тоталитарной Системой, опутавшей страну. Жесточайшему испытанию подвергается и личная жизнь Ефима Сегала. Море страданий приносит молодой чете Сегалов начало их «свадебного путешествия» - отрезка их совместной жизни длиной пока что в несколько месяцев... А что впереди?.. На этом не поставленном прямо, но неизбежном вопросе завершается роман. «“Широка страна моя родная”, но нет мне в ней ни убежища, ни пристанища», - делает безрадостный вывод прозревший журналист.

Обдуманно, с расчетом на будущее выбрано и использовано автором в названии романа слово «контуженый». Что он хотел этим сказать?

За ответом обратимся к Ал. Соболеву - прообразу Ефима Сегала. Тот и другой - инвалиды войны. Но инвалидность у обоих - это только травмированная физическая оболочка сильных духом людей. Не по ним

.. .покой - стоячая вода, затянутая тухловатой тиной...

Суть натуры «родителя» Ефима Сегала - поэта Ал. Соболева - в другом:

Да, мой путь не легок, не покат он, крут, тернист, другими не исхожен.

Не ищу я кем-то и когда-то Плотно утрамбованных дорожек.

Показного не терплю геройства.

Против ветра мне шагать по нраву.

Вечное, большое беспокойство мне дороже почестей и славы.

Поэт еще в ранней юности для себя и себе подобных, в частности и для Ефима Сегала, прочитал известную фразу М. Горького «Рожденный ползать - летать не может» на свой лад: «Рожденный летать - ползать не будет». И вложил ее в уста и характер Ефима Сегала. И если именно эти слова принять за точку отсчета поступков Ефима Сегала, то не составит труда понять, почему он с возмущением и отвращением отвергает предложение «доброжелателей» из стана партийной номенклатуры «утихомириться», «не лезть на рожон». Их довод железный: «ласковый теленок двух маток сосет». Пусть он подумает о себе, о своем здоровье. Ведь с его умом и способностями надо всего-то слегка согнуть спину - и прощай нужда, бытовые трудности, заботы... Да, но вместе с этим - о, такое Ефим отлично понимает! - прощай для него право ощущать, с гордостью осознавать себя Человеком с большой буквы, тем, кто

...от Бога не убог, хозяином быть должен сущим своей страны.

А не для ног подстилкой тварям, власть имущим.

Не может, не должен быть «пластилиновым» герой романа Ал. Соболева, сочинившего резкие, гневные строки. Его нравственный двойник, человек несгибаемой воли, воплощение врожденного мужества. Роман «Ефим Сегал, контуженый сержант» - гимн человеку, носителю этих замечательных качеств. Честь и хвала гражданину, жертвующему ради счастья людей личным благополучием.

Кто знает, не является ли слово «контуженый» в названии романа завуалированным укором в адрес тех, кто, не неся бремя инвалидности, безропотно согнулся в позе раба, смирился с постыдным уделом?

Хочу развеять еще одно сомнение, нечто вроде недоговоренности, умышленно или случайно допущенной автором при создании образа Ефима Сегала. Временами может показаться, что его настойчивость, неуемность в борьбе за правду граничит с потерей осторожности, что он хватает через край. Думать так - ошибка: его упорство, неустанные попытки одержать верх над Злом и Пороком долго подпитываются верой, верой в то, что где-то «наверху» непременно отыщутся его единомышленники, ведь есть же, пусть на самой вершине партийной власти, настоящие люди, которые его поймут и обязательно поддержат. И если Сегал, как правило, рискует, ни в грош не ставя личные интересы, то это всего лишь вехи на мучительно трудном пути прозрения, к которому он в конце концов и приходит. Дело не в отваге «контуженого», а в способности каждого человека при любых обстоятельствах сохранить собственное достоинство.

Ал. Соболев закончил работу над романом в конце 1977 г. Опасаюсь быть назойливой, но напомню: автор «Бухенвальд-ского набата» к этому времени был забыт. Спустя два года знаменитая песня будет названа «песней-эпохой». (Уточнение для понимания творческой обстановки.)

События, с которыми автор знакомит читателей романа, позволяют вернуться в год последний, военный, и в несколько послевоенных. Ал. Соболев собирался поведать о многом происходящем в стране, вплоть до «серебряной свадьбы» четы Сегалов во время их долгого и согласного «свадебного путешествия», путешествия, в нарушение принятого представления, растянутого на много лет.