В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

Мы увидели следы покатившегося на восток шквала войны, едва перебрались у Вернона по понтонному мосту через Сену и оказались в пустынных, убранных полях Пикардии, однако найти штаб 2-й британской армии, танки которой образовали бронированное острие этого шквала, не сумели. «Конвой» штаба — караван больших крытых машин, охраняемый отрядом мотоциклистов-автоматчиков, по ночам быстро и осторожно совершал короткие броски вперёд, а днём прятался в редких лесах. Заметив на окраине Арраса большую штабную машину со знаком 2-й армии, мы устремились за ней, надеясь добраться на её «хвосте» до штаба. Словно догадавшись о погоне, штабная машина стала петлять, делать странные круги и зигзаги, пытаясь оторваться от джипов военных корреспондентов, но попала в тупик и остановилась. Мы бросились к ней, в надежде узнать местонахождение штаба армии. Каково же было наше удивление, когда из машины вышел сам командующий — Майлс Дэмпси. Он был, как и мы, в толстой суконной куртке, таких же брюках, в тяжёлых армейских бутсах с брезентовыми крагами. Брезентовый пояс охватывал его поджарую талию, на поясе висел тяжёлый револьвер в брезентовой кобуре. Подражая Монтгомери, генерал носил чёрный берет, молодцевато сдвинутый на правое ухо.

— Простите, пожалуйста, сэр, — обратился к нему австралиец Генри Стэндиш, опуская руки по швам и вытягиваясь, — не скажите ли нам, где ваш штаб?

Стэндиш, с которым мы иногда ездили в одной машине, сугубо штатский человек, работал для газеты, издаваемой богачом в далёком Мельбурне, в Австралии, что делало его полностью независимым от английских военных властей, однако он любил субординацию, подобострастно заискивал перед генералами и в отличие от других военных корреспондентов не позволял себе фамильярничать с военными рангом выше капитана.

Дэмпси смущённо усмехнулся.

— Очень жаль, но… Вечером мой штаб был в лесу. — Дэмпси сделал знак своему адъютанту, и тот быстро разостлал карту на капоте машины. — Утром штаб должен был находиться где-то вот здесь. — Генеральский палец упёрся в паутину дорог, скрестившихся в зачерченном квадрате. — Уехав вперёд, я потерял с ним связь, отказал приёмо-передатчик в моей машине, и сказать, где находится штаб армии сейчас, не могу.

— А где находится сама армия, вы можете сказать? — спросил Аллан Мурхэд. Как и Стэндиш, он был австралийцем, но писал в английскую «Дэйли экспресс» и другие газеты лорда Бивербрука.

— О, моя армия движется вперёд! — патетически воскликнул генерал. — Безостановочно движется вперёд!

— Победа, сэр? — с оттенком восхищения произнёс Стэндиш.

— Великая победа! — подхватил Дэмпси. — Может быть, величайшая победа нашего времени. — Вероятно, этого генералу показалось мало. И с восторженностью, необычной для такого сдержанного, даже сухого профессионала-солдата, не интересовавшегося ничем, кроме военного дела и собачьих бегов, он добавил — Величайшая победа в истории всех времён!..

Заведомое преувеличение не покоробило никого из военных корреспондентов и не вызвало на наших лицах иронических усмешек. Хотя мы хорошо знали, что высадившиеся в Нормандии союзные экспедиционные силы сдерживала на протяжении восьмидесяти дней лишь одна 7-я германская армия, поспешное, похожее на бегство отступление вермахта казалось и нам удивительным и необычным. Подобного «драпа» ещё не отмечалось ни на одном фронте второй мировой войны. Правда, 7-я армия в боях за Нормандию была перемолота и её остатки в значительной массе пленены в «фалезском котле», но отступление вполне боеспособной и сильной 15-й германской армии, охранявшей французский берег Ла-Манша и север Бельгии, было необъяснимым, загадочным. Охваченные общим энтузиазмом, мы не стали допытываться у генерала, куда делась 15-я армия, которой командование союзников ещё недавно так боялось, что даже готовилось бежать из Нормандии, если эта армия двинется туда. Всем хотелось верить, что германское сопротивление на западе сломлено и «третий рейх» — злобный и кровожадный, но смертельно раненный и беспомощный — готов сдаться на милость англо-американских победителей.

Упоение победой, охватившее тогда не только солдат и офицеров, но и генералов союзных армий, подогревалось атмосферой карнавала, перемешавшегося с войной. Население освобождённых французских городов и посёлков высыпало на улицы, чтобы приветствовать войска союзников. Танки забрасывались цветами, сорванными щедрой рукой с доцветающих клумб. Рукоплескания и восхищённые клики сопровождали проходившие по улицам колонны грузовиков с солдатами. Стоило военной машине остановиться, как помешавшиеся от счастья жители «брали её в плен». Нарядно одетые девушки взбирались на грузовики, втискиваясь на скамьи между смущёнными и обрадованными солдатами, а кому не хватало места, садились к ним на колени. Наш джип, например, доставил в центр Лилля, кроме шофёра — солдата-шотландца, «ведущего» английского офицера и двух военных корреспондентов, ещё и четырёх молоденьких француженок.