В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

По правде сказать, мы делали это уже давно и в подобном совете не нуждались. Узнав, что находившееся все годы войны в Лондоне бельгийское правительство возвращается домой — это произошло через неделю после освобождения, — почти все мы явились на аэродром под Брюсселем. Бельгийцы (а на аэродроме их оказалось очень много) устроили тёплую встречу министрам, и те выглядели не только обрадованно-смущёнными, но и удивлёнными. Мы поняли: они не ожидали восторженных приветствий, объятий и аплодисментов от людей, с действиями которых в Бельгии решительно не соглашались.

Между лондонским правительством, не располагавшим никакой реальной силой, и движением Сопротивления, опиравшимся на вооружённые партизанские отряды, существовали долгие распри и трения. Бежав после того, как король Леопольд III в конце июня 1940 года капитулировал перед гитлеровской армией, правительство порвало связь с Бельгией. Оно, конечно, получало информацию о том, что происходит в стране, но ни во что не вмешивалось и не высказывало своего мнения, хотя «король-квислинг», как окрестила Леопольда союзная печать, активно сотрудничал с оккупантами, помогая Гитлеру в его внешнеполитических махинациях, а бельгийская промышленность была поставлена на службу нацистской военной машины. Лондонское правительство не только не помышляло об организации сопротивления оккупантам, но и полностью игнорировало возрастающее недовольство бельгийцев. Попытки руководителей зародившегося движения Сопротивления установить с ним контакт пренебрежительно отвергались: министры не желали «компрометировать» себя сомнительными связями с «авантюристами».

Лишь в самом конце 1942 года, когда на советско-германском фронте наметился перелом — окружение и неизбежный разгром 6-й гитлеровской армии у Сталинграда, — министры согласились встретиться с тайно прибывшим в Лондон Марселем Грегуаром, адвокатом, слывшим среди руководителей правящей католической партии «опасным леваком» и «раскольником»: вокруг него группировались молодые, лево настроенные католики. Премьер-министр Хубер Пьерло, как рассказал мне сам Грегуар в один из дождливых вечеров у себя дома на окраине Брюсселя, принял его и, узнав о возникновении в Бельгии движения Сопротивления, предложил Грегуару выступить по английскому радио, обещав договориться с руководителями Би-би-си.

Лондонское правительство поняло, что внутри Бельгии возникла сила, которая растёт и действует вопреки его намерениям, и решило вырвать её из рук патриотов — коммунистов, социалистов, левых католиков. По указанию из Лондона в разных районах страны стали создаваться отряды и группы Сопротивления. Денежная помощь и оружие, которые направлялись бельгийским отрядам диверсионной службой английской разведки, теперь были переадресованы отрядам и группам, находившимся под покровительством лондонского правительства. Используя эту помощь, оно попыталось поставить все действовавшие ранее в Бельгии силы Сопротивления в зависимость от Лондона. Поэтому отрядам и группам Сопротивления, созданным коммунистической и даже социалистической партиями — её лидеры входили в состав правительства, — отныне приходилось добывать оружие в схватках с оккупантами. Правительственные же отряды Сопротивления не проявляли особой активности в борьбе с захватчиками не из-за отсутствия мужества и смелости, а потому, что лондонское правительство считало партизанскую войну в условиях Бельгии «безответственным авантюризмом», хотя эта война приносила ощутимые результаты.

Особенно страшилось лондонское правительство народного восстания, которое длительное время самоотверженно подготавливали коммунисты, левые социалисты и левые католики. В мае 1944 года, когда каждый, кто жил в Лондоне, понимал, что со дня на день можно ожидать высадки экспедиционных сил союзников на европейском континенте, лондонское правительство открыто осудило идею народного восстания — оно должно было начаться одновременно с высадкой союзников, выдав тем самым гитлеровской тайной полиции и контрразведке планы бельгийского Сопротивления. Оно вторично осудило народное восстание в первые дни высадки союзных войск в Нормандии, призвав бельгийцев сохранять спокойствие и ждать освобождения. В третий раз народное восстание было осуждено лондонским правительством за несколько дней до прихода американских и английских войск на бельгийскую землю. Когда подпольное руководство движения Сопротивления и командование его вооружёнными силами призвали население страны подняться против оккупантов, чтобы помочь войскам союзников, уже подошедшим к границам Бельгии, лондонское правительство открыто отмежевалось от этого призыва. И лишь в день вступления американских войск в южную, а английских — в северную Бельгию правительство поспешило оповестить по радио бельгийцев, что поддерживает призыв руководителей движения Сопротивления к восстанию против оккупантов. Только тогда верные правительству отряды Сопротивления взялись за оружие.