В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

Войска союзников увидели укрепления германского «западного вала» лишь осенью 1944 года — спустя четыре года и четыре месяца после того, как заносчивые и самоуверенные нацистские завоеватели пересекли их, устремляясь на запад. Эти укрепления не вызвали у американцев, англичан, канадцев ни страха, ни особых опасений. Вместо ожидаемой «неприступной стены» или «неодолимого вала» на всём протяжении от швейцарской границы до Северного моря на определённом, иногда довольно большом удалении друг от друга были построены опорные пункты, а между ними размещены огневые точки различной плотности и прочности: где бетонированные блиндажи, где окопы, укреплённые камнем или брёвнами, где замаскированные, но плохо защищённые наблюдательные пункты. Танкоопасные подходы были прикрыты либо обвалившимися и поросшими травой противотанковыми рвами и бетонными надолбами, либо примитивно укреплёнными гнёздами для противотанковых пушек.

«Оборонительный вал» после его постройки не только не совершенствовался — а ведь с годами разрушительная мощь артиллерии и авиации сильно возросла, — но и не ремонтировался. Бетон, металлические конструкции, брёвна требовались в других местах, прежде всего на советско-германском фронте. Туда же было отправлено и тяжёлое вооружение, снятое с «западного вала». У гитлеровцев не хватало даже противотанковых пушек, и танки союзников подходили почти вплотную к «неприступным блиндажам» и били по амбразурам снарядами или запускали в них струю всёвыжигающей огненной смеси. И главное — для защиты «опорных пунктов» и «укреплённых гнёзд» не хватало солдат и офицеров. Среди пленных «фольксгренадёров» (ополченцев) всё чаще попадались старики и юнцы: старики умели, но не желали воевать, юнцы из «гитлерюгенд» хотели драться, но не умели.

Почти все военные корреспонденты — нас было человек десять-двенадцать, — услышав радостную весть о захвате форта Блюхер, вознамерились незамедлительно отправиться туда, чтобы бросить взгляд на Рейн и лежащий за ним Безель и послать телеграммы, помеченные: «Форт Блюхер на Рейне». Энтузиазм корреспондентов, однако, заметно остыл, когда выяснилось, что батальон шотландцев пока отрезан от дивизии, а дорога к форту великолепно просматривается и простреливается с высокого восточного берега Рейна.

Капитан Хейнрике вдруг обратился к Пилюгину:

— А вы, полковник? Вы тоже воздержитесь от визита на Рейн?

— Думаю, мы всё-таки постараемся попасть в форт Блюхер, — произнёс подполковник, взглянув на меня, а потом с лёгкой улыбкой повернулся к капитану, — Если, конечно, вы не возражаете.

Офицеры двух союзных армий как бы состязались в храбрости, и капитан Хейнрике с готовностью воскликнул: «Нет! Конечно, нет!»

Он тут же связался со штабом 8-го корпуса, в состав которого входила 52-я дивизия, и попросил принять «полковника Красной Армии». Нас тут же пригласили приехать. Отыскав на карте посёлок Иссум — местонахождение штаба корпуса, — мы без промедления отправились туда и были встречены майором, объявившим, что он уже договорился со штабом дивизии; там нас ждут. Ещё более вежливый майор штаба дивизии, расположившегося в большом крестьянском доме в центре опустевшей деревушки, объяснил нам, как найти в соседнем хуторе Поль штаб батальона, рота которого заняла прошлой ночью форт Блюхер. Оставив машину в деревне, мы пошли полем к этому маленькому хутору. Командира батальона на месте не оказалось, и мы были радушно приняты заменявшим его капитаном. Он сразу повёл нас на второй этаж, к окну, выходящему на восток.

— Видите тот лес, на том берегу Рейна? Дома вправо и влево от леса — Везель. Немцам виден в бинокли наш хутор как на ладони.

— И подходы к нему? — обеспокоенно спросил Хейнрике.

— Да, и подходы к нему, — подтвердил капитан.

— И нас… Нас они тоже видели?

— Наверное.

— Тогда почему же они не стреляли?

— Берегут снаряды, — пояснил капитан. — Видимо, сочли, что три человека — слишком незначительная цель для артиллерийского налёта.

Однако он решительно воспротивился нашему намерению тотчас же отправиться в форт Блюхер.

— Подождём, пока стемнеет, — твёрдо сказал он. — Вы попадёте в форт позднее, вместе с группой солдат, которые доставят роте питание.

По совету капитана мы пошли на другой конец хутора, чтобы перекусить и отдохнуть.

Хутор, как и все немецкие деревушки, в которых мы уже побывали, был пуст, но дворы полны живности: в хлевах стояли откормленные и ухоженные коровы, тут и там бродили свиньи, важно выхаживали, пощипывая травку, гуси, из-под наших ног разбегались в испуге куры. Я заглянул в распахнутые настежь двери хлева. У деревянной загородки стоял на тонких, слабых ножках дрожавший, мокрый, видимо, совсем недавно появившийся на свет телёнок. В сумраке, под навесом, на крюке висела освежеванная коровья туша хозяин бежал на ту сторону Рейна, не успев снять её…

2