В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

«Французский премьер-министр Рейно, — говорилось в нём, — имел 30 апреля вечером в 22 часа 10 минут по среднеевропейскому времени телефонный разговор с английским премьер-министром Чемберленом. Вначале Рейно затронул вопрос о финансах, а затем сообщил следующее: Господин Вейган обещает быть готовым к 15 мая для требуемых акций (против юга Советского Союза. — Д.К.). Однако, указал Рейно, Чемберлен не должен считать эту дату окончательной, она может быть отнесена на более поздний срок. Чемберлен, очевидно, будучи не в духе, заметил, что у него создалось впечатление, что там (в штабе Вейгана) не торопятся. Рейно указал на трудности, которые должны быть преодолены, особенно в связи с Турцией. Он употребил выражение: «Ежедневно повторяемые требования». Чемберлен обещал взяться ещё раз за Турцию, но указал, что не может ничего гарантировать, если там не покончат с вечными чудачествами и самовластием. Рейно обещал сделать всё возможное, чтобы уладить трудности «психологического порядка». После этого Чемберлен попросил Рейно в довольно категорической форме сообщить не позднее 10 мая об окончательной готовности, и Рейно обещал это непременно сделать, заверив, что рассчитывает сообщить английскому премьер-министру самые благоприятные сведении. После взаимного обмена дружественными пожеланиями, Чемберлен попросил Рейно позаботиться, чтобы на этот раз снова не имела место болтливость с французской стороны. Разговор закончился в 22 часа 25 минут».

«Особое сообщение», опубликованное в личном органе Геббельса, удивило и встревожило меня. По хвастливым намёкам: моих стокгольмских знакомых-немцев, я догадывался, что германская разведка имеет своих агентов в самых высоких правительственных и военных кругах англо-французских союзников: Берлин располагал протоколами секретных заседаний их высшего верховного совета на второй или третий день. Запись телефонного разговора глав двух правительств, оказавшаяся в германских руках, подтверждала эту догадку. Но содержание разговора наводило на мысль, что Лондон и Париж, вероятно, также подозревавшие это, давали Берлину понять, что их военные усилия направлены не против Германии, а против Советского Союза. И Берлин опубликовал этот телефонный разговор за два дня до начала германского наступления на западе, тоже как бы извещая Лондон и Париж, что намёк понят.

Хотя нас посадили в самолёт примерно с полуторачасовым опозданием, его продержали перед аэровокзалом ещё часа два с половиной, и мы, вылетев почти в полдень, прилетели в Стокгольм перед вечером, когда уже весь мир знал о размахе военных действий, которые развернулись в тот день на европейском континенте. Поспешив в отделение ТАСС (там же была и моя квартира), я просмотрел телеграммы, уже отправленные в Москву, и углубился в чтение бюллетеней ТТ, содержавших сообщения как его корреспондентов, так и других телеграфных агентств.

ТТ из Берлина: Сегодня, 10 мая, рано утром германские войска в соответствии с приказом перешли границу Голландии, Бельгии и Люксембурга.