В орбите войны; Записки советского корреспондента за рубежом 1939-1945 годы

Ожесточенность воздушной войны против Англии, разрушения в Лондоне, Ливерпуле, Манчестере, Глазго и особенно в Ковентри сделали невозможным примирение английского народа с гитлеровской кликой, несмотря на настойчивые попытки Берлина установить контакт с влиятельными кругами «умиротворителей» в английской столице. (До 30 сентября Чемберлен оставался не только членом военного кабинета, но и лидером консервативной партии, без согласия которого не могло быть сделано ни одного важного шага, ни одного важного назначения, а Галифакс возглавлял министерство иностранных дел, поглощенное, главным образом, антисоветскими маневрами. «Мюнхенцы» все еще занимали и некоторые другие решающие министерские посты.) Решившись напасть на Советский Союз, нацистская верхушка стремилась договориться с Лондоном о прекращении войны. Последней и наиболее драматической попыткой был полет в Англию заместителя Гитлера по нацистской партии Гесса, предпринятый им за несколько недель до нападения фашистской Германии на Советский Союз.

Вечером того дня, когда гитлеровские механизированные орды двинулись на советскую землю, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль выступил по радио с речью, в которой заявил, что «опасность для России – это опасность и для нас, опасность и для Соединенных Штатов, так как дело, за которое сражается каждый русский, защищая свой очаг и дом, – это дело всех свободных людей и свободных народов в любом уголке земного шара. Давайте же усвоим урок, которому учит нас жестокий опыт. Давайте удвоим наши усилия и нанесем удар со всей объединенной мощью, пока у нас еще сохраняется жизнь и сила».

Однако этот призыв, вызвавший воодушевление в английском народе, не нашел должного отклика среди министров. Хотя в своей речи премьер-министр обещал Советскому Союзу всяческую «экономическую и техническую помощь», его министры стали мешать выполнению обязательств о помошп с первых же недель. Член военного кабинета (после отставки Чемберлена и замены Галифакса Иденом кабинет был реорганизован) министр авиационной промышленности Мур-Брабазон, крупнейший капиталист и один из активнейших «мюнхенцев», обосновал этот саботаж надеждой на то, что «русские и германские армии перебьют друг друга, и, пока эго будет происходить, мы, Британское содружество наций, укрепим наши воздушные силы так, что, если Россия и Германия уничтожат друг друга, мы станем господствующей силой в Европе».

Частые выступления буржуазной печати с предсказаниями молниеносной победы Гитлера на Востоке создавали атмосферу неверия и нервозности. Англичанам внушалась мысль, что широкая помощь Советскому Союзу бесполезна. И хотя представители правительства в своих публичных выступлениях заверяли, что помощь сражающимся советским армиям становится все шире и значительнее, фактически Лондон не только не выполнял своих обещаний, но и старался уговорить правительство США сосредоточить свою экономическую и техническую помощь целиком на Англии. Встретившись с Рузвельтом в одном из заливов Ньюфаундленда, Черчилль, как рассказал позже сын президента Эллиот в своей книге «Его глазами», «старался внушить нам, что львиная доля ленд-лиза должна принадлежать британскому льву, что всякая помощь Советам приведет лишь к затяжке войны, в конечном счете, и притом, несомненно, к поражению». Черчилль и его военные помощники неоднократно пытались убедить представителей США «уделять как можно больше материалов по ленд-лизу Англии и как можно меньше Советскому Союзу».

И на всех последующих встречах руководителей Англии и США (в Касабланке, Квебеке, Каире и даже Тегеране) Черчилль и его помощники старались урвать для своих вооруженных сил побольше, направить военные материалы на какой-либо иной фронт войны, охватившей к тому времени Европу, Азию, Африку, а не на советско-германский фронт. Даже в условиях жесточайшей войны, сделавшей Англию военным союзником СССР, ее правящая верхушка не могла отделаться от классовой ненависти к первой стране социализма, хотя национальные интересы Великобритании требовали тесного сотрудничества с Советским Союзом, со всеми антифашистскими прогрессивными силами.

Эти противоречия проявлялись в течение всей войны, что создавало серьезные трудности для руководителей Советского Союза, его военного командования и дипломатии. Речь Черчилля, в которой он объявил о поддержке России (он до конца жизни избегал слов «Советский Союз») в первый день германо-советской войны, содержала антисоветские и антикоммунистические выпады. «Никто не был большим противником коммунизма, каким был я в последние 25 лет, – заявил он – Я не откажусь ни от одного слова, сказанного много о коммунизме, но все это меркнет сегодня перед спектаклем, который сейчас разыгрывается».