В ореоле тьмы

Автомобиль резко сворачивает с главной дороги и мчит по узенькой улочке. За окном темно, судя по пейзажу, мы находимся среди лесов и полей. Скорее всего, наши тела закопают где-то здесь же.

– Мы почти на месте, – сообщает нам Альбери.

Машина останавливается перед высокими железными воротами, створки которых медленно открываются нам навстречу.

– Надеюсь, вам у меня понравится. Давно не встречал гостей, даже немного нервничаю, – ухмыляясь, с иронией произносит он.

Под шинами слышится хруст гравия, когда мы въезжаем на частную территорию. В окнах двухэтажного мануара[28] темно, лишь молочный свет луны освещает красивый особняк, вдоль кирпичного фасада которого тянется плющ, заползая на маленькие кованые балкончики.

– Беренис, Огюст, представляю вашему вниманию мое фамильное гнездышко! – провозглашает Альбери и выпархивает из машины.

Мы с Огюстом переглядываемся.

– На выход, – гремит шестерка коллекционера, дулом указывая на дверь. – Быстро.

Огюст первым выходит, а я сбрасываю невыносимые туфли и ступаю босыми ногами на камни.

– Этот дом построил еще мой прапрапрапрадед, – вводит нас в курс дела Альбери.

– Слишком много «пра», – ехидно замечает Огюст.

– Смейся, смейся, друг мой. Скоро будет не смешно, – понизив голос, предупреждает коллекционер и открывает перед нами массивные двойные двери. – Прошу! Чувствуйте себя как дома!

Мои босые ноги ступают на холодный мрамор. Тусклый свет освещает просторный холл и крутую лестницу, ведущую наверх.

– Я смотрю, ты не из болтливых, – сузив глаза, говорит мне Альбери. – Или же от страха язык прикусила? – самодовольно шутит он.

Я выпрямляю спину и бросаю на него снисходительный взгляд. Если уж умирать, то с достоинством.

– Мой язык все еще при мне, – ровным тоном произношу я.

– Это пока, – не раздумывая отвечает Альбери и смотрит на меня таким веселым взглядом, что мне становится не по себе. – Я бы хотел провести вам экскурсию! Но дом большой, это займет время, а терпения у меня мало. Предпочитаю сразу перейти к самому интересному.

– Да уж, не томи нас, – огрызается Огюст.

Коллекционер хохочет.

– Смотрю, тебе не терпится! Следуйте за мной, – командует он.

Мы следуем приказу, а за нами как тени следуют его люди. Я ощущаю их цепкие взгляды на себе и покрываюсь мурашками от осознания: один неверный шаг – и в меня полетит пуля. Альбери проводит нас в кабинет. Комната, отделанная в стиле ампир: жесткий, колючий декор, созданный Наполеоном и столь ценимый мужчинами за детали. Золотые сфинксы, щиты, мечи и копья, ликторские связки с топорами[29], шлемы и панцири. Стены затянуты ярким золотым шелком; в орнаментах доминируют наполеоновские пчелы. Стиль Бонапарта подходит Альбери. Подчеркивает его снобизм. Единственное, что не вписывается в роскошный интерьер, – так это огромное, на всю стену, полотно, на котором изображены старинные улочки Монпарнаса. Картина кричит о своем неуместном расположении.

– Нравится? – проследив за моим взглядом, спрашивает коллекционер.

– Она сюда не вписывается.

– Согласен, здесь раньше висел Жак-Луи Давид[30], но мне пришлось продать его, – признается он. – Мой отец вложил практически все наше состояние в инвестиционную компанию «Fairfield Sentry»[31]. С семидесятых годов компания обещала сорок шесть процентов годовых от игры на фондовом рынке. Отцу посоветовал эту фирму его лучший друг, который тоже вложился в нее. На самом деле это была обыкновенная финансовая пирамида. Он расплачивался со старыми клиентами теми финансовыми поступлениями, что приходили от новых инвесторов. И если бы не экономический кризис в восьмом году, когда очень многие потребовали вывести инвестиции, афера Мейдоффа – главы компании – существовала бы еще дольше. Но случилось непредвиденное, и мыльный пузырь лопнул. Моя семья потеряла практически все свое состояние, что стало причиной для насмешек со стороны таких, как мой горячо любимый друг Огюст. Уверен, ты находишь Мейдоффа невероятно занимательным, ведь он смог обвести вокруг пальца не одну богатую задницу.

Огюст глухо посмеивается:

– Ты прав, этот сукин сын – мой чертов герой.

Альбери скалится и открывает со скрипом ящик своего стола. Он делает это настолько спокойно и с такой доброй улыбкой на лице, что, когда в комнате раздается оглушительный выстрел, я не сразу понимаю, кто стрелял.

– Из-за таких тварей, как ты, моя семья обанкротилась! – кричит коллекционер, прожигая взглядом Огюста, на рубашке которого алеет кровавое пятно.

Я прикрываю рот рукой, стараясь подавить крик. Огюст бледнеет, а на старческом, покрытом морщинами лице мгновенно выступает пот.

– Ты подохнешь как собака, и я вышвырну твое тело на помойку, – зло шипит коллекционер.

– Нет-нет-нет! – кричу я и падаю со стула.

– Сидеть! – орет Альбери, но меня не остановить.