В открытое небо

Первые часы проходят в сопровождении монотонного рычания мотора. На земле Мермоз рутину ненавидит, но в воздухе – дело другое: ровный неумолчный звук мотора «Испано-Суиза» в шестьсот пятьдесят лошадиных сил – райская музыка. Его завораживает совершенная симфония поршней, работающих со скоростью тысяча шестьсот движений в минуту.

Вся безмятежность заканчивается к вечеру, когда они оказываются в зоне внутритропической конвергенции с низким давлением, известной морякам под именем «горшок тьмы», и вынуждены войти в бурю. Машина входит в зону турбулентности, и ее трясет, как на ярмарочном аттракционе. Мермоз спокоен. На «Графе Де-ла-Волькс» он налетал уже сотни часов, изучил самолет сверху донизу, прошел все тесты без исключения и чувствует себя во всеоружии. Полет – это партия в покер, но он сел за стол с полными руками тузов.

Они обернуты в пять тысяч метров облаков. Целая стена, доходящая до свода небес. Турбулентность, порожденная изменением давления, утыкала атмосферу рытвинами и колдобинами. Целый час катаются они на американских горках. Удушающая жара. Раз уж нельзя пройти поверх этой зоны, он принимает решение спуститься и лететь над самым морем, на высоте в полсотни метров. Сначала снимает шлем, потом куртку. Рубашка прилипла к телу, но ничто не может его отвлечь. Больше трех часов тряски, жары и предельной концентрации в облачном пюре, но на северо-западе он замечает просвет. Придется отклониться от маршрута километров на восемьдесят, но он понимает, что дело того стоит. И находит лазейку, ведет самолет туда, где замечен просвет. Просвет этот для них – истинное сокровище: их встречает сияние луны, рассыпающей по морю серебряные нити. Мермоз чувствует какую-то особую близость к ночи. И этот радостный момент компенсирует ему три часа мучений. Компенсирует все. И все оправдывает.

А потом еще часы и часы полета. Часы сосредоточенного слежения за режимом работы двигателя – как бы не переутомился, борьбы с собственной усталостью после долгого напряжения. И вот после восхода солнца – краешек земли. Сан-Роке. Америка!

И наконец-то Натал. Из кабины пилота полноводная Потенжи выглядит тоненькой ниточкой воды с выходом в океан. Элегантный разворот над «Крепостью волхвов» на краю города и – мягкая посадка на реку: двадцать один час с момента вылета из Сен-Луи-дю-Сенегал. Сто тридцать килограммов писем, загруженных на борт в Тулузе, доставлены в Бразилию менее чем за сорок восемь часов. В спешном порядке из самолета выгружаются письма. Почта будет доставлена на другой конец линии, в Сантьяго-де-Чили, отправившись из Франции и преодолев расстояние в тринадцать тысяч километров за сто восемь часов и сорок минут. Побиты и повержены в пыль все мировые рекорды авиапочты. Все призраки гражданской авиации обращены в бегство. Наступила эра коммерческой авиации.

Мермоз вздыхает, глуша двигатель, и винты замедляют вращение. Эйфории нет, скорее – легкое удовлетворение. Перед глазами встает ледяная белизна Сильвины, и его достижение в этот момент представляется ему чем-то пустым, незначительным.

Гимье торжествующе кричит:

– Мермоз, мы сделали это!

– Ничего мы пока еще не сделали, – упрямо отвечает тот. – Почта должна еще отправиться обратно. Письмо без ответа никому не нужно.

Когда забравший их с середины реки катер подплывает к причалу, летчиков там ожидает губернатор и гремящий маршами оркестр. У губернатора белые усы и огромные бакенбарды топориком – такие в Европе уже не носят. Он подходит и жмет Мермозу руку под аплодисменты целой толпы зевак, присоединившихся к губернаторской свите.

– Мое искреннее желание – чтобы муниципалитет Натал стал первым, кто поздравит вас от имени правительства Бразилии.

– Благодарю вас, сеньор.

Он чувствует себя хорошо выжатым лимоном, словно усталость опустилась вдруг и сразу: от стольких эмоций, от трагедии Сильвины, от ответственности за громкое имя Франции на его плечах, от ответственности за компанию, за членов экипажа, а также требований к себе самому. Для их встречи подготовлены банкеты и фанфары, но он ссылается на крайнюю усталость и, невзирая на разочарование хозяев, уходит, одинокий и молчаливый, в свой отель.

Глава 57. Натал, 1930 год

На следующее утро, в то время пока Мермоз бреется, в туалетной комнате его гостиничного номера появляется посланник от губернатора. Он пришел познакомить его с составленной программой праздничных мероприятий, куда входят приемы и речи. Мермоз выражает сожаление, но говорит, что у него встреча с любимой женщиной в двухстах километрах отсюда и эту встречу отменить невозможно.

И отправляется встречать пакетбот «Мендоса», который, прежде чем отправится дальше, в Европу, заходит в Пернамбуко. Там он должен увидеться с Жильбертой: она на этом корабле плывет во Францию, чтобы заняться подготовкой свадьбы. И пока моряки с грузом сбегают по трапу на берег, высокий светловолосый европеец в костюме цвета маренго, при темном галстуке и с безупречно выбритыми щеками, решительно движется в противоположном направлении – на палубу.