В открытое небо

– Полет меняет все. Вообще-то можно быть пилотом и вести нормальную жизнь. Есть летчицы-матери.

– Вести нормальную жизнь! Я попытался, но способа, как это устроить, до сих пор не нашел.

– А мне повезло – мой муж поддерживает меня в карьере авиатора. И он никогда не мешал мне – ни разу, сколько бы я ни летала.

– Ну да… – И он печально умолкает, думая о Жильберте. – Они не мешают, но эта тоска в глазах тех, кто остается внизу, когда ты уходишь… Как гарпун, что вонзается в грудь.

– Да, с этим никогда не бывает легко, конечно. Но, месье Мермоз, разве в жизни есть хоть что-нибудь стоящее, что было бы легким?

Они летят четыреста километров, огибая морской берег северной части Бразилии. Пролетают над подмигивающими маяками, над вызывающими головокружение скалистыми утесами, пересекают живописную дельту реки Мамангуапи и парят над спокойными водами лагуны Сако. Когда пролетают над лиманом реки Параиба, Амелия Эрхарт корчит смешную рожицу и показывает пальцем на остров Рестинга в устье реки: с их высоты он имеет на удивление совершенные очертания зеленого сердечка на фоне коричневых вод. Оба они, улыбаясь, обмениваются взглядами. Они-то знают, что им повезло. И еще одно: что бы ни случилось, никто и ничто не отнимет у них этой привилегии – планета открывает им взорам все свои сокровища. В столице штата Пернамбуко самолет садится уже к вечеру – солнце клонится к горизонту над сушей. Мермоз в это мгновение чувствует себя в гармонии с самим собой и целым миром.

– Мадам Эрхарт…

– Зовите меня Амелией.

– Амелия… это был один из лучших полетов в моей жизни.

– По крайней мере, один из самых необременительных!

– Позвольте «Эр Франс» пригласить вас на ужин.

В самом центре города, в одном из ресторанчиков, специализирующемся на чурраско, официанты без конца подходят к столикам с вертелами – на них нарезанные кусочки мяса. У них еще и кусочки курицы на тарелку толком не приземлились, а уже подходит другой официант с бычьим стейком, а за ним стоит следующий – с креольскими чоризо. Амелия раньше и столько мяса сразу никогда не ела, и такого десерта не пробовала – тапиока в сладком вине.

Мермоз говорит о разных приключениях на почтовых линиях, а она рассказывает истории, связанные с ее работой в коммерческом отделе компании «Трансконтинентал Эйр Транспорт». В компании придерживаются мнения, что женщины менее склонны летать, чем мужчины, и что нужно прилагать дополнительные усилия, чтобы убедить их в преимуществах воздушного транспорта, потому что если мама откажется лететь, то и вся семья тоже.

– Мне досталась работа с клиентами. Я-то хотела быть пилотом, но таких рабочих мест немного.

– Но ведь вы пилот и очень квалифицированный!

– Но я всегда в конце очереди. Я ведь женщина, не забывайте.

– Этого совершенно невозможно не заметить.

Амелия слегка краснеет.

Она рассказывает историю об одной пассажирке, которая задала по телефону вопрос, может ли она полететь со своей собачкой, самым ее любимым существом. И получила разрешение на перевоз собачки. На аэродром она явилась с огромной овчаркой, но перевозчик был непреклонен: она заплатила за одно место, так что если ей хочется путешествовать с собакой весом в полсотни кило, то ей придется держать ее на руках всю дорогу из Кливленда до Нью-Йорка.

– Она так и сделала! Должно быть, это было худшее путешествие в ее жизни!

Мермоз не отрывает от нее глаз, притянутый магнитом ее историй.

– Одному флористу из Нью-Йорка пришла в голову счастливая идея расширить свой бизнес, пересылая цветы из города в город самолетом – за рекордно короткое время. Жалко только, что наш персонал поставил букет как раз возле выхлопной трубы и то, что долетело, оказалось сухим веником! А еще одному клиенту понадобилось перевезти пони, и мы заставили его купить два билета. Животное поставили в коридор, а когда самолет приземлился, один из работников аэропорта надел на пони пилотские очки и сфотографировал.

Мермоз хохочет так, как давно уже не смеялся. Она на секунду умолкает.

– Но самое лучшее – бродяжничать в небесах.

Мермоз согласен. Они принадлежат к одному племени.

Договорились еще до восхода солнца отправиться с почтой обратно в Натал. Ночевать решено в маленькой гостинице рядом с церковью Святой Изабеллы, но не раньше, чем она удостоверилась, что в каждом номере имеется ванная. Прощаются на лестничной площадке.

– Спокойной ночи, Амелия. Отдыхайте.

– Спокойной ночи, Жан.

– Амелия…

– Да?

Какую-то долю секунды Мермоз колеблется.

– Если ночью вы почувствуете, что вам нездоровится, я в номере 105.

Она делает строгое лицо.

– Вы хотите сказать «вам нездоровится» или «вам не поздоровится»? Бога ради, Жан, я ведь замужем!

– Извините, Амелия, не подумайте чего-то плохого. Я всего лишь имел в виду, что эти бразильские карусели стейков по ночам иногда оборачиваются несварением.

Она в ответ улыбается своей озорной улыбкой.

– Боюсь, что у меня поистине железное здоровье.

Мермоз охотно смеется. Когда имеешь дело с первоклассным игроком, поражение не столь важно.