В открытое небо

Тони, начав приходить в себя, находит взглядом Лулу, которая вновь стоит у окна, задумчиво разглядывая вечерний проспект, где уже зажглись фонари.

– Я слегка споткнулся.

– Судя по скандалу, это было землетрясение.

– Да, но я всего лишь хотел подойти к тебе. Дойти до тебя – как на гору взобраться.

В его словах звучит не ирония, а обожание альпиниста. Он предан ей. А это и есть самый верный способ потерпеть поражение в глазах такой женщины, как Лулу, которая не желает ярма, которой скучно все, кроме свободы.

– Можно тебя проводить?

– Я остаюсь у Легранов на ужин.

– Когда мы увидимся, Лулу?

– А когда ты познакомишь меня со своей супругой?

Он краснеет. Заикается.

– Как только представится случай.

– Это хорошо.

– А твой муж?

– Он в отъезде.

– Лулу…

– Да?

Тони смотрит на нее. Похоже на то, когда рассматриваешь в телескоп невероятно далекую планету.

– Я уже ухожу, – говорит он, не в силах скрыть печаль. – Я только хотел сказать, что те месяцы, с тобой, – лучшее, что было в моей жизни.

Наконец-то она отбрасывает свой ироничный тон и глядит на него с нежностью, будто в эту секунду видит впервые за вечер. Хозяйка дома подходит вместе с еще одной дамой, и они уводят ее к столу – пробовать пунш. Луиза прощается с ним, покачивая рукой, как будто с отплывающего от берега корабля.

Когда он выходит из дома, его охватывает пронизывающий холод, от которого никак не укрыться. Хотел бы он любить Консуэло так же сильно, как когда-то любил Лулу. Он спрашивает себя, любит ли ее до сих пор. Нет, невозможно, это было бы абсурдно, бессмысленно. То, что было, – буря его юности. Любить ее сейчас – смешно, патетично, безумно. Но он может быть смешным, патетичным и абсолютно безумным. Он не жалеет себя, это всего лишь констатация факта, и, уж если начистоту, его это вовсе не расстраивает. Несмотря на все свои неудачи, он не хотел бы перестать быть тем, кто мечтает о недостижимом.

Глава 74. Париж, 1935 год

Тони вышагивает по восьмиугольному периметру Вандомской площади. Вот он делает вид, что с интересом разглядывает витрину чудесного ювелирного магазина братьев Картье, но его выдает нервозность, с какой он докуривает сигарету, и косые взгляды, бросаемые им на вход в отель «Ритц». Он хочет выглядеть просто прохожим, но он – наблюдатель.

Во время одного чаепития у тетушки Ивонны один старый, еще со студенческих времен, его приятель пересказывал всевозможные сплетни. Его белые пышные усы в виде половой швабры прекрасно выполняли функцию метелки, эффективно вздымая пыль всяческих пересудов. Некоторые сюжеты выходили особенно уморительными, поскольку проявления абсурда или невзгод супружеской жизни неизменно забавны, когда случаются с кем-то другим.

Тони хохотал в свое удовольствие ровно до тех пор, пока балагур не заговорил о Луизе де Вильморен, в настоящее время – мадам Хант, уточнил он. И само слово «Хант»[6] он произнес с неким подмигиванием, предвещавшим худшее. Тони чуть было не открыл рот, чтобы воспротивиться обсуждению чего бы то ни было, имеющего отношение к замужней даме, однако порой любопытство заставляет нас поступиться принципами.

По словам вещающего, упомянутый месье Хант, человек богатый, зацикленный на том, чтобы стать еще богаче, серьезно страдает болями шейного отдела позвоночника. После драматической паузы, которую так и не прервал чей-либо вопрос о причине данной медицинской проблемы, рассказчик сам поспешил ее огласить:

– Причина – тяжесть рогов!

Кто-то из слушателей, довольный тем, что может вставить свои пять копеек, заявил, что однажды видел ее за ужином в ресторане позади собора Парижской Богоматери с одним весьма известным дирижером.

– А я видел, как она появилась с ним на вечере в доме Антаньяков.

– Ну о том, что она любовница Луи Гийо, знают решительно все, – с явным пренебрежением оборвал его усатый сплетник. – Месье Ханту неведомо, что его супруга, когда бывает в Париже, обманывает его с Гийо. Но Гийо, в свою очередь, не ведает, что теперь она обманывает его самого с одним англичанином, корреспондентом газеты «Таймс».

– И кто же он?

– Я лично с ним незнаком. Знаю только, что его зовут Уолкер, живет он в отеле «Ритц» и женщины его обожают.

Ему и раньше приходилось слышать язвительные комментарии по поводу Лулу, но он всегда относил их на счет скучающих посредственностей, которым приходится пересказывать всякие мутные истории, чтобы нашлось, что рассказать на этих сборищах, которые претендуют слыть беседами интеллектуалов, однако наибольшим спросом там пользуются корыта с грязью. Так что он вполне мог бы пропустить мимо ушей и слова этого типа с усами в виде швабры. Однако же он уже три вечера подряд сидит на террасе кафе, откуда можно вести наблюдение за входом в отель «Ритц», или прогуливается, как создание Франкенштейна, по восьмиугольной площади, где парфюмерный магазин «Шанель» не в силах перекрыть вонь выхлопных газов оживленнейшего движения машин, огибающих высоченную колонну, на которой, в последний раз лишив земли, водрузили Наполеона.