В открытом море

Когда Уиллис и Тильда добирались наконец до галереи Тейт, у них обычно хватало времени только на те картины, где были изображены море или река, то есть, разумеется, на картины Тёрнера и Уистлера. Уиллис восхищался работами этих художников со смешанным чувством гордости и смирения, чувствуя себя их наследником, хотя и весьма далеким. А Тильда воспринимала их прекрасные картины всего лишь как продолжение ее жизни на барже. Ей, например, показалось очень странным, что Тёрнер, который вроде бы немало времени проводил на причалах Челси, не знал, что морские чайки всегда садятся на самую высокую точку той или иной местности. Прекрасно понимая, что в общественном месте нужно стараться говорить потише, Тильда осмеливалась прибавить звук, лишь когда Уиллису не удавалось ее расслышать, а высказаться ей непременно хотелось.

– Это Уистлер написал?

Смотритель в зале, внимательно следивший за девочкой, рассчитывал хоть немного развеять скуку затянувшегося дежурства и сделать Тильде замечание или попросить, чтобы она отошла от картины подальше. Но она ему такой возможности не предоставляла.

– Зачем же он поместил вон туда два красных фонаря? Ведь такие фонари обозначают преграду, не полностью скрытую в воде, верно? Но тогда что они делают среди штаговых огней?

– И как это они все замечают! – восхищенно заметил смотритель, обращаясь к Уиллису. – Это я о вашей маленькой внучке.

Тильду развеселило это заблуждение насчет ее родства со старым художником, и она громко спросила:

– Дорогой дедуля, ты не устал? Давай лучше вернемся к нам на корабль. Ничего, я у тебя молодая, сильная! Обопрись на мою руку и пойдем.

Но Уиллис, относившийся к девочке с невероятной нежностью, практически не обратил внимания на ее слова и продолжил свои пояснения.

– Уистлер был очень хорошим художником. И на сей счет у тебя никаких заблуждений быть не должно. Предполагать, что это не так, могут только дилетанты-любители. Вот смотри: старый мост Баттерси-Бридж. Он в те времена еще деревянным был. Видишь, его для пущей сохранности серой грунтовкой выкрасили. Похоже, как раз начинается прилив, и этим решил воспользоваться вон тот лихтер…

Издавна было условлено, что чай по возвращении они будут пить непременно на «Грейс».

– Как вы думаете, миссис Джеймс, сколько мне лет? – спросил Уиллис, слегка наклоняясь к Ненне. – Только не говорите, что вам эта мысль никогда даже в голову не приходила. Мой богатый опыт подсказывает, что каждый человек, глядя на окружающих, думает: господи, какие же все они старые!

Уйти от ответа было невозможно, и Ненна предположила:

– Ну, пожалуй, шестьдесят с лишним, ближе к семидесяти.

Уиллис всегда как-то очень медленно менял выражение лица. Казалось, ему требуется совершить значительное усилие, чтобы изменить направление морщин на коричневых от загара щеках, или поставить торчком кустистые седые брови, которые как бы подпирала мощная оправа очков с толстыми увеличительными стеклами.

– А я, похоже, совсем своего возраста не чувствую. Особенно во время таких вот маленьких экспедиций с Тильдой. Или когда рисую.

И он вдруг подумал о том, что теперь у него практически не будет времени ни на то, ни на другое. Ему придется постоянно наводить на судне чистоту и суетиться вокруг потенциальных покупателей.

Для всех связанных с продажей судна проблем Уиллис старался найти максимально простое решение. Если, скажем, основную течь можно вполне успешно скрыть, показывая «Дредноут» визитерам исключительно во время отлива, то не менее серьезную проблему на палубе, вызванную дождями – деревянный фальшборт в одном месте основательно прогнил, – можно замаскировать, встав в непромокаемой шляпе с широкими полями прямо под тем местом, откуда капает вода. Уиллис был уверен: такая шляпа где-нибудь на судне непременно отыщется.

– Он же понятия не имеет о том, как что-то продать, – говорил Вуди Ричарду. – Исключая, пожалуй, его собственные картины, да и то я сомневаюсь, чтобы он за них когда-нибудь настоящую цену запрашивал. Вот уж поистине невинный младенец!

– Зато он в судах отлично разбирается.

– Но живет прошлым. Он, например, как-то расспрашивал меня об одном человеке по имени Пейн, который, похоже, давным-давно умер.

И все же Ричард, понимая, хотя и с некоторыми оговорками, каков в данном случае его долг, сумел выставить «Дредноут» на продажу через одного старого приятеля по службе в RNVR; этот человек, уволившись из вооруженных сил, вместе со своим партнером владел на Холкин-стрит агентством по торговле недвижимостью. Возможно, в данном случае скорей подошло бы слово «знакомый», а не «приятель», однако различия в этих понятиях стали окончательно ясны лишь в мирное время.

Этот риелтор хотел, разумеется – в полном соответствии с современными требованиями, – придать объявлению о продаже судна максимально завлекательный вид и считал, что публиковать такое объявление следует не в жалкой газетенке «Обмен и рынок», куда его вознамерился поместить Уиллис, а в тех газетах, которые пользуются наибольшей популярностью.