В отсутствие начальства

– Сколько домов в этой деревне? Десяток?

– Поболее, да еще дачи кругом.

– Полицейский отряд незаметно проникнуть в этот клоповник не сможет. А мы с вами пролезем тихо.

– Пролезем, – согласился коллежский регистратор. – А дальше что? На этого медведя переть? Нас тогда четверо было. Стефан этот, зеваный черт, славно по нам пробежался! У Лягушкина до сих пор фингал не зажил.

– Не путайте хрен с гусиной шеей, – осадил подчиненного начальник. – На этот раз я сам займусь медведем. А вы в случае чего стреляйте ему в ляжку.

Грундулю очень не хотелось арестовывать гиганта, но все же сделалось интересно, как чин пятого класса собирается взять его в одиночку. В результате он извлек из стола «наган», сунул сзади за ремень и сказал:

– Поехали!

Сыщики отправились в рискованную экспедицию. До Сенной площади они добрались за пятачок на трамвае; Лыков впервые воспользовался этим транспортом. На углу Ново-Московской заняли пролетку за два рубля и отправились на восток. Навстречу тянулись возы с сеном, овсом и картофелем. На Московском шоссе сделалось свободнее, гнедая пошла веселее.

Шембелевка притулилась у подошвы невысокой Девичьей горы. В ней было два десятка крестьянских домов и примерно столько же новых дач. Полицейские отыскали старосту, и Лыков сказал начальственным тоном:

– Мы ищем детину тринадцати вершков. Стрижен под польку, угрюмый. Ну?

– Есть такой, – тут же подтвердил староста. – Угрюмый страсть, из дому токмо вечером покурить выходит.

– Веди.

Втроем они дошли до крепкой дачи с аккуратной железной крышей. Новый забор, крашеные наличники – все указывало на достаток хозяина.

– Чья? – тихо поинтересовался Лыков у старосты.

– Владельца кефирного заведения провизора Ханина. Сам он тут не бывает, сдает в наем.

Едва полицейские приблизились к крыльцу, дверь распахнулась – и выскочил Мальчик-с-пальчик.

– Не дури, – приказал ему статский советник. – Здесь не город, не убежишь.

– А-а!!! – заорал бандит и бросился на противника. Он попытался ударить Лыкова кулаком в голову, но не попал. А взамен получил такую банку в грудь, что ноги подкосились – и он рухнул на колени.

Алексей Николаевич глянул через плечо на старосту и буркнул:

– Отвернись.

Тот послушался. Сыщик не спеша примерился и врезал Андролойцу в челюсть. Геркулеса после этого пришлось отливать водой. Когда его усадили в пролетку, надзиратель на всякий случай связал пленнику ноги вожжами. Вдруг опять побежит? Но трепка подействовала так, что всю дорогу головорез молчал и только испуганно косился на статского советника.

Появление троицы в полицейском управлении произвело фурор. Сбежались все свободные чины Первой части, которая сидела в том же здании. Явились Гепнер с Ругой, откуда-то взялись и сыскные надзиратели. Грундуль вел арестованного с таким видом, словно поборол его в одиночку.

Лыков подошел к полицмейстеру и сказал:

– Уведите всех и сами пока удалитесь. Он почти сломался, попробую дожать.

Через минуту в комнате сыскного отделения остались только свои. Андролойца усадили на середину, и Лыков стал для чего-то рыться на столе Ткачева.

– Ага, вот оно!

Он взял бумагу, сел напротив пленника:

– Грамотный?

– Да.

– Тогда читай вслух.

Мальчик-с-пальчик взял документ:

– «Министр внутренних дел в очередной раз напоминает о недопустимости незаконных и позорящих честь полиции насильственных действий по отношению к арестованным. Все исключительные случаи, когда чины полиции могут применять силу, указаны в законе, смотри приложение к статье шестьсот восемьдесят восемь второго тома Свода законов издания тысяча восемьсот девяносто второго года».

– Все понял? Силач Бамбула… поднял четыре стула…

– Так точно…

– Скажи, что именно ты понял?

– Бить будете…

– Правильно. Если не скажешь мне то, что я хочу знать, в муку изотру.

Лыков прошелся по комнате, топая штиблетами. Перед Ткачевым он остановился и приказал грубым голосом:

– Тащите сюда чересседельник и оглобленный тяж потолще. Нет, два тяжа. Вдруг я один сломаю? Об этого бамбулу…

Все в комнате молчали, втянув головы в плечи. Питерец гаркнул:

– Бегом исполнять команду!

На этом месте бандит не выдержал, вскочил и воздел огромные кулачищи:

– Пощадите, ваше благородие, я все скажу!

– Вот это будет умно. А не врешь? Смотри!

– Все честно, только не бейте…

Андролойц выдал сообщников, и в тот же вечер полицейские изловили их по одному. Пашку Мосла захватили на выходе из синематографа «Грезы». Фимка Каторжный отыскался в публичном доме на Базарной площади, именуемом в народе «Чикаго», в объятиях проститутки Жучки. Артемий Ксандров по кличке Мамелюк был единственным, кого не удалось арестовать. Он проживал в «Варшавских номерах». Увидев поднимающихся по лестнице полицейских, есаул забаррикадировался в комнате и выстрелил себе в рот.

Банда с вызывающе дерзким названием «Кишки наружу» перестала существовать.