В ответе за всё

— На обед?

— Ага, давай.

Лениво ковыряясь вилкой в тарелке с гречкой, они успели обсудить последние слухи, новую машину генерального и его “старую” секретаршу.

— Слышал, что на Восточном происходит?

— Террористы, вроде.

— Ну, это так для спокойствия говорят, — Сергей наклонился к Вовке и продолжил доверительным шепотом, — Мне знакомый из администрации сказал, там настоящее восстание. Практически революция.

— Это как?

Вовка скривился, не веря в такую странную версию.

— Говорят, довели людей. Прислали платежки за коммуналку в три раза больше обычного, народ и взбунтовался. Требуют справедливости.

— Не может такого быть.

Сергей обиженно засопел и вернулся к остывшей гречке.

Придя с обеда, Вовка опять полез смотреть новости. Мысль о восстании с требованием справедливости зудела противной занозой. Но все новостные сайты молчали, полиция безмолвствовала. И только гулял по сети одинокий ролик: медленно движущаяся толпа наступает на полицейский кордон. Молча, без единого выкрика. У части людей лица загримированы под мертвецов. Кто-то надрывается в мегафон, требуя остановиться. Звучат хлопки выстрелов, но толпа всё ближе и ближе…

“Фейк!”

“Постановка”

“Тупой вброс”

“Это съемки с прошлогоднего флешмоба”

Комменты под роликом бурлили, дружно сходясь во мнении, что это ерунда. Вовка, может быть, и согласился бы, но опознал на видео улицу, идущую от восточного. А еще магазин, открывшийся там неделю назад.

За два часа до окончания рабочего дня из офиса сбежал генеральный, чего обычно за ним не водилось. Следом хотел сбежать начальник отдела, но в коридоре его поймал Вовка.

— Ты это, — отводя глаза, буркнуло начальство, — можешь пораньше уйти. Только отчет доделай.

Вовка усмехнулся и последовал совету.

Трамвая он не дождался и пошел пешком. В городе чувствовалась скрытая напряженность. Люди передвигались быстрым шагом, в глазах стояла тревога, даже дети были хмурые и суровые. Только в сквере на лавочке, самозабвенно целовалась влюбленная парочка, игнорирую любые потрясения.

Вовка зашел в магазин около дома и взял пару пакетов дешевых пельменей. На кассе громко перешептывались две продавщицы:

— ...Мертвые. Мне брат звонил, говорит, точно мертвые, как фильме про зомби. Смяли кордон, кто там был, в клочки разорвали. И лица у всех счастливые, как будто на демонстрации.

Увидев Вовку, они замолчали, многозначительно переглядываясь.

Добравшись домой, он поставил на плиту кастрюлю и, пока грелась вода, залез в сеть. Роликов была уже целая куча. Люди на них действительно походили на ходячих мертвецов с довольными лицами. Они отгоняли полицию, строили баррикады, смеялись, тыкая пальцами в стреляющих стражей закона. А затем он нашел еще одно видео, прямо с Восточного кладбища. Бледный, словно намазанный мелом, человек буравил глазами камеру и говорил сухим надтреснутым голосом:

“Братья и сёстры. Мы, живые и мёртвые, во славу нашего предводителя Аз-Гахш-Тотхта. Отныне и навсегда начинаем поход по установлению новой справедливости на земле. Не будет больше ни богатых, ни бедных. Каждому мы дадим то, что ему требуется. Мы хотим установить равенство, для всех и каждого. Присоединяйтесь к нашей борьбе. Мы примем всех, кто решится встать в наши ряды...”

Он говорил что-то еще, а Вовка, как зачарованный, просматривал видео по кругу. Да! Вот оно! То, что он ждал все эти годы. Справедливость!

Вовка выключил плиту, так и не сварив пельмени. Сложил в сумку самое необходимое, запер квартиру и пошел к Восточному кладбищу. Чем ближе он подходил, тем громче звучали автоматные очереди и глухие взрывы. Полиции уже не было — оборону от наступающих держали сменившие их военные. Улицы были перегорожены бронетранспортерами. Мимо нырнувшего в тень Вовки прогрохотал траками одинокий танк.

Пройти к кладбищу не было никакой возможности. Вовка вспомнил план района и нырнул в подворотню. Поплутал между домами, нашел тридцать вторую школу, пробежал через футбольное поле и перелез через высокий забор. Еще пару поворотов по темным проулкам, и перед ним встала резная ограда кладбища.

Его грубо схватили, заломили руки, не говоря ни слова, потащили куда-то.

— Я свой! Я к вам пришел!

Никто не обратил внимания на его вопли. Грубо волокли, как мешок с картошкой, к самому центру темного кладбища. Туда, где горел яркий костер, и черная фигура в балахоне стучала в маленький барабанчик.

— Я свой! — в который раз заорал Вовка.

Фигура обернулась. Под капюшоном горели зеленым болотным огнем громадные глазницы.

Страшный незнакомец подошел к Вовке, бессильно висящему на невидимых руках.

— Не кричи. Справедливый господин Аз-Гахш-Тотхт приветствует тебя. Еще один шаг, и ты вольешься в ряды его слуг.

В руках темного мелькнуло черное лезвие обсидианового ножа. Удара между ребрами Вовка почти не почувствовал.

Очнулся он в предрассветной мгле. Не было ни боли, ни усталости, ни единого чувства. Вокруг копошились другие тела, силящиеся подняться.

— Аргх! — раздался грубый голос и щелкнул бич, — Подъем, мясо. Господин требует еще одну атаку.