В ожидании Годо

Зритель. Нас, конечно, добила история со слугой. Этот ваш… как его там… (смотрит в программку) Виктор то и дело изображает, будто хочет общаться со зрительным залом, а сам за кулисами шушукается Бог знает о чем с этим болваном-лакеем. В конце концов, надо и приличия соблюдать.

Стекольщик (Жаку). Вас подобные оскорбления не задевают?

Жак. Вам нужен был слуга? Так вот представьте себе, что и у слуг тоже душа бывает.

Стекольщик (закрыв один глаз рукой). Не в бровь, а в глаз!

Зритель. Удивительное безрассудство!

Стекольщик. Нет, ну до чего он мне надоел! И ведь хоть бы что-нибудь вообще в этом понимал! Вырядился как на парад и вылез сюда языком болтать да раздавать готовые рецепты. И где они? Добрых десять минут морочит нам голову, а все без толку. Ведь все, что вы тут пытались сказать, если, конечно, не считать этой белиберды про шахматы, я говорил уже раз сто, только намного лучше. Вынам мешаете, ясно? Или, может, вы надеетесь, что он с вами поделится чем-то сокровенным? Как бы не так, он вас ненавидит, вы для него такое же трепло, как все. (Вдруг в ярости вскакивает с места.) И вообще, какого черта вы сюда вылезли? Как раз когда мне практически удалось его разговорить! Когда все почти уладилось! (Надвигаясь на Зрителя.) Убирайтесь вон отсюда! Убирайтесь вон! (Поворачивается, услышав, что Виктор, встав с кровати, неуклюже устремился к двери. Бросается ему вслед, догоняет, бьет по щеке, тащит назад и силой усаживает на место, Виктору.) Негодяй! (Заносит руку над съежившимся от страха Виктором.)

Зритель. Эй, эй! Не смейте! Не смейте!

Стекольщик. Я даю вам слово в последний раз. А потом вышвырну отсюда пинком под зад, под все ваши тысячу задов. С удовольствием! И еще каким!

Зритель. Этим вы только спровоцируете бурю.

Стекольщик. И пусть! Любая буря лучше, чем ваше беспомощное блеяние! (В ярости склоняется над Виктором, трясет его.) Сволочь! Дерьмо! Ты будешь говорить, наконец? Говори! (Неожиданно отпускает его, падает на кровать.) Виктор! (Хватается руками за голову.)

Зритель (подходит к стулу и, опершись о спинку кончиками пальцев, принимает весьма элегантную позу). Я буду краток. Во всем этом кошачьем концерте, как мне кажется, просматривается столкновение двух позиций. Не очень четко, но просматривается. Первая (Стекольщику) – ваша. Что лежит в ее основе: мораль, эстетика, духовность или попросту разглагольствования Тейлора – мне трудно сказать, до того ваши доводы расплывчаты и запутанны. И вторая, гораздо более простая, доктора… (смотрит в программку) доктора Пьюка, который, по-видимому, считает, в меру своих познаний в области французского языка, что, стремясь избежать боли, человек мало того что бывает готов на все, но становится слеп, как ночная бабочка. Я говорю «столкновение», а тут и столкновения-то никакого нет. Высказанные туманно и равнодушно, обе ваши позиции благополучно сосуществуют, если, конечно, это слово здесь уместно, как две стороны одной медали. И с таким багажом вы без зазрения совести пытаетесь выставить этого несчастного… (смотрит в программку) несчастного Виктора комическим персонажем! (Вытирает пот со лба.) Впрочем, и это мелочи! Главное – вы все время ходите вокруг чего-то, не скажу сверхважного, но что, может, скрасило бы нам остаток вечера. Вокруг да около, вокруг да около, а в цель никак не попадете – вот что ужасно! (Пауза.) Кстати, кто написал эту галиматью? (Смотрит в программку.) Беккет (произносит с ударением на последнем слоге), Сэмюэль Беккет (произносит оба слова с ударением на последнем слоге, на французский манер). Это еще кто? Какой-нибудь гренландско-еврейско-кальвадосский гибрид?

Стекольщик. Первый раз слышу. Не удивлюсь, если он вообще суп ест вилкой.

Зритель. Ладно, не важно. Такие книжки я бы под нож пускал. Нет, серьезно, какой-то выход, наверное, можно было найти. Для вас он – в четкости мыслей, свежести слов, в двух жизнях, двух принципах, в вере и удовольствиях, вере во что угодно и мелких огорчениях, а этот бедолага, которому не надо ни того ни другого, из кожи вон лезет, пытаясь отыскать что-то свое. Тут хоть было над чем посмеяться. Только как же, от вас дождешься…