В ожидании неизбежности

– Хм, так вот, как выяснилось позже, Фаулеры эти имели свое мясное дело, но обанкротились и разорились. А так как семейство у них большое и всех надо кормить, два старших Фаулера, отец и сын, решили пойти на преступление, на воровство. Не знаю, какой бес их попутал, что они додумались украсть королевских скипетр… причем прямо из тронного зала…

– Это очень… ловко…

– Хех, да скорей весьма глупо. Куда смотрела стража, я тоже не знаю. Видимо кто-то из слуг или солдат был родственником этих Фаулеров. В общем, каким-то образом они ухитрились украсть скипетр короля… хорошо хоть не корону, позора бы было…

– Почему позора?

– Как тебе объяснить, Серый глаз…

Теперь уже смутился Джон. Как объяснить индейцу, который ни разу не видел лондонскую элиту и особенно весьма эксцентричного Георга, что из-за такой дерзкой кражи пострадает репутация не только самого короля, но и всей Англии. А если новость дойдет до Колоний, то проблем не оберешься – если Георг не может удержать свой скипетр, то как он удержит столько далеких земель… к тому же задето самолюбие короля… как это скажешь далекому от всего этого человеку другой расы…

Но Фердиад решил отбросить предрассудки и сказал.

– Короче, понимаешь для монарха скипетр, это как…

– Племенной жезл у вождя индейцев, – кивнул Кухулин, – я понимаю…

– Отличное сравнение! Именно так. Если какие-то мужланы и тупицы умыкнули важный символ власти короля…

– Да, народ засомневается в силе власти такого предводителя.

– Ой, не то слово!.. А если вспомнить твой второй вопрос про место нашего прибытия, то тут все просто – Фаулеры пристали к берегам Америки в районе Новой Англии, что далеко на севере отсюда. Пока мы переплывали Атлантику, они успели перебраться на территорию французской Луизианы, думая, что здесь английская власть заканчивается, но два короля поговорили, и в итоге нам дали разрешение на любые методы поимки беглецов.

– Один король сохранит секрет другого?

Фердиад пожал плечами и сделал затяжной глоток из фляги.

– А зачем ты рассказал мне, Джон Фердиад? Это ведь тайна…

– А зачем тебе говорить с кем-то о делах белых людей?..

Фердиад хитро и подозрительно прищурился, глядя на Кухулина… а потом снова рассмеялся.

На удивление обычно спокойный индеец тоже улыбнулся.

– Послушай, доблестный Фердиад, расскажи мне про Англию, про ту сторону океана, про свою жизнь.

– Про Англию?.. Ну, это грязная страна. Где есть люди, в Англии, там будет и грязь… но будет и порядок. Англичане очень точные. Если английский король сказал, что во вторник будет война, то будь уверен, что так и произойдет.

– Это мне понятно.

– Хорошо… кстати, здесь в Америке есть такие же огромные заводы и мануфактуры с большими трубами, как и у нас. Англия, Лондон и Манчестер в особенности, очень дымные города. Поэтому я рад, что увидел такие живописные места, как здесь… А что касается моей жизни, то… видишь этот мундир, – Фердиад взял себя за лацкан, – сейчас он просто пыльный. А бывал еще и ободранный, обгорелый, в крови и поте и прочем дерьме… да, в армии с шестнадцати лет. Сначала был обычным солдатом, потом выучился на офицера… множество боев и войн прошел. Столько крови впитал этот мундир. Хоть и выглядит он всего лишь пыльным… Так и живем. Армия – моя жизнь, добрый Кухулин…

– Взгляни теперь ты на вот это, – Кухулин снял кожаную куртку, и Фердиад увидел три глубоких и длинных шрама на груди и животе индейца, – гризли – самый страшный медведь Америки. Я убил такого на охоте, еще когда моя семья была жива.

– Ого! – по достоинству оценил Джон, – медведь – грузный соперник! А смотри сюда, – гренадер быстро снял мундир и закатал рукава сорочки.

На руках – от кистей до локтей – красовались бесчисленные шрамы и рубцы.

Кухулин уважительно покивал.

– Это конечно не гризли, но банда итальянских разбойников – тоже дело не слабое. Я повздорил с пятью грубиянами в туринской харчевне… это в Италии, в южной Европе. Наш полк временно располагался в городе, вот мы и решили с сослуживцами наведаться в местные заведения…

Кухулин еще раз одобрительно кивнул.

– Вижу я, что жизнь твоя очень насыщена. Были в ней и боль, и война и странствия… но было ли в ней счастье?

– Как у тебя твоя семья?

– Да.

– Была у меня любимая… моя светлая Кетрин.

Фердиад тяжело вздохнул.

– Мы были молоды и были безрассудны. Когда нам было шестнадцать лет, решили поклясться друг другу перед алтарем, вопреки воли ее родителей. Мои-то были не против, так как уже тогда прибывали в земле обетованной… в общем, мы с Кэтти поженились и жили счастливо. Я работал подмастерьем кузнеца, она продавала цветы… но потом серьезно заболела лихорадкой… и умерла.

Джон умолк и больше не произнес ни слова.

– Поэтому ты пошел в армию? – спросил через какое-то время индеец.

Джон кивнул.

– Ты уже смог отпустить эту девушку?

– А ты смог отпустить свою скво и детей, и предков?

– Бывают дни, что я даже не вспоминаю их.

– И я тоже… и из-за этого ненавижу себя еще больше.

– И я…

Они снова помолчали. За это время Кухулин успел раскурить трубку и, выпустив в темное небо несколько клубов дыма, передал ее Джону.