В ожидании Роберта Капы

Ричард де Рошмон, режиссер документального сериала «Марш веремени», обходительный и сдержанный человек, воспитанный в Гарварде, по возвращении в Париж дал Капе попробовать себя в киносъемке. Он разъяснил фотографу основные правила работы с техникой и выдал небольшой аванс, поручив снять для «Марша времени» несколько сцен с испанского фронта. Камера была марки «Аймо», маленькая и легкая в управлении. В то время о событиях в Испании делали множество художественных и документальных фильмов. Геза Корвин, друг детства Капы, снимал станцию переливания крови доктора Нормана Бетюна, надеясь потом собрать средства от проката картины в Канаде. А Норис Ивенс, женатый на подруге детства Капы из Будапешта, уже начал работать над «Испанской землей».

Кино было великим искушением в те дни позора и славы.

Вот так и случилось, что Герда увидела Капу в порту Навасеррада в черном свитере грубой вязки и с «аймо» на плече. Ей тоже было чем похвастаться: новая сверкающая «лейка», купленная в последний приезд в Париж. Сокровище из сокровищ.

Она медленно подошла к нему:

– Как дела?

Неуверенный голос, сердце бьется как бешеное.

– Ну а сама как думаешь? – улыбнулся Капа немного смущенно, проводя ладонью по волосам. – Дерьмово.

Он немного подался к Герде, казалось, обнимет – но нет, всего лишь осторожно коснулся пальцем ее лба, отводя в сторону челку, и тут же убрал руку. Еле заметный жест. Они стояли в нескольких сантиметрах друг от друга, то заговорщически улыбаясь, то снова делаясь серьезными, вглядываясь друг в друга с изумлением и страхом, дивясь чуду, в которое обращалась каждая их встреча после разлуки.

Войска республиканцев под командованием генерала Вальтера только что перешли в наступление недалеко от Сеговии, и больше всего на свете и Герде и Капе хотелось запечатлеть великую победу. Они работали бок о бок, выходя на передний край, меняясь «лейкой» и «аймо». Серое небо, солдаты меж сосен, гулко притопывающие по плотной земле сапогами, пытаясь согреться на ледяном рассвете. Они снимали танковые маневры, запечатлевали, как боевые машины ползут вперед, поворачивая пушку из стороны в сторону, офицеров, говорящих по телефону и изучающих топографические карты в палатке за складным столом, саперов рядом с горой снарядов, помеченных сбоку желтым мелом. Но ни Капа, ни Герда не имели опыта киносъемки. Они обходились с «аймо», как с фотоаппаратом. Сначала ловили удачный неподвижный кадр, а потом вели в сторону метра на полтора, как будто снимали панораму. Мало что из отснятого ими материала удалось использовать в «Марше времени», однако некоторые эпизоды этой хроники очень помогли их другу Эрнесту Хемингуэю в работе над романом, который он собирался назвать «По ком звонит колокол».

Республиканские войска тоже не достигли успеха. Наступление провалилось, и Герда с Капой опять вернулись в Мадрид без желанных снимков. Но быстро забыли о неудаче, поглощенные местной атмосферой: предвечерний свет над полями, платки женщин, ремонтирующих дорогу после взрыва мины, темно-синие очертания отрогов сьерры, запах кофе по утрам над лагерем, а на заднем плане – горы, занятые врагом. Капа смотрел вокруг с ностальгией человека, который заранее знает, что ему придется покинуть эту страну навсегда. Он не раз еще подумает, что Испания – это состояние души, земля отчасти выдуманных воспоминаний, где Герда останется навсегда и откуда он так и не сможет окончательно выбраться.

Потом настали дни тяжелой работы и отчаяния: поражение, смерть друзей, гибель генерала Лукача на Арагонском фронте, сражения за каждый дом в пригороде Карабанчель. Каждый вечер Герда и Капа возвращались совершенно разбитые в дом номер 7 по улице Маркес-дель-Дуэро, ничего не желая и не имея времени подумать о себе. Только победа республиканцев могла вывести их из тупика, в котором они оказались.

В конце июня они отправились в южную часть Мадрида, в штаб батальона имени Чапаева, неподалеку от Пеньяройи. Издалека заметив Герду с фотоаппаратом на шее и винтовкой на плече, Альфред Канторович улыбнулся и полез в палатку переодеваться. Он не забывал Герду со дня ее триумфального появления в кафе «Айдиал Рум» в Валенсии.

Ее присутствие действовало на мужчин мгновенно. Пробуждало в них первобытные инстинкты. В тот же день солдаты воспроизвели перед камерой Герды небольшое сражение, произошедшее незадолго до этого в Ла-Гранхуэле. Надо было отснять материалы для документального фильма, и Герда и Капа с «аймо» в руках уже не понимали толком, кто они теперь – репортеры или режиссеры. В реконструкции военных действий они не видели ничего зазорного, но все же ничто не воодушевляло так, как «живая» съемка. На следующий день они пошли с той же ротой к линии фронта. Позиция была крайне опасная. Герда взвалила камеру на плечо и, к восхищению интербригадовцев, пробежала – под изрыгаемые Канторовичем проклятия на арамейском – сто метров, отделявших ее от траншеи, при свете дня и безо всякого прикрытия.