В ожидании Романа

Он вызвал из поликлиники массажистку. Анечка приходила через день. Занималась с ним не меньше часа. Потом они выпивали коньячку, закусывали красной икрой. Ну, и чай с конфетами. Это обязательно. Анечке было за сорок. Она была крупная, крепко сбитая, с умелыми руками и потухшим взором. Вечная погоня за деньгами, вечная борьба за выживание. Здесь, у Ефима Наумовича, ей удавалось расслабиться, немного отпустить внутреннюю пружину и даже побаловать себя деликатесами. Денег он давал много. Анечка заходила с улыбкой, с улыбкой беседовала с пациентом, с улыбкой покидала его гостеприимный дом. Однажды Ефим Наумович после коньяка, перед чаем, как-то смущаясь и без предисловий, попросил:

–?Анечка, так прилечь захотелось... Пойдемте со мной.

Она не поняла сначала, что от нее требуется. Уложить? Посидеть рядом?

Оказалось, не посидеть, а полежать. Отдохнуть-то неплохо, конечно. Полежать ей завсегда хотелось, но ее ждут другие пациенты. И потом, как лежать? Пациент – человек пожилой, можно сказать, очень даже пожилой. Что делать-то?

Но делать особенно ничего и не пришлось. Ефим Наумович просто гладил ее спину, перебирал волосы, дотрагивался до лица, и она позволила себе закрыть глаза, приобнять слегка его за плечо... И так лежали они недолго. Спокойно, умиротворенно. Он, казалось, задремал, но когда Анечка тихо сказала: «Пойду я, мне пора», – моментально открыл глаза и с недоумением произнес:

–?Как это «пора»? А чай?

Она рассмеялась:

–?Чай в следующий раз. Послезавтра.

–?Анечка, могу я вас попросить? Не могли бы вы так распределять свое время, чтобы не убегать? Я допускаю мысль, что вам это не очень интересно, но вдруг вы не откажетесь лишний часок побыть со мной? А?

–?Ефим Наумович! С вами очень интересно. Вы хоть и немногословны, но... вы же сами понимаете, людей передо мной проходит много, и мне есть с кем сравнить... Вы умный, глубокий человек. И если вы просите, то я перенесу визит к вам на более позднее время, чтобы потом уже не было клиентов.

–?Спасибо, Анечка! – И в ее руки легла, кроме положенной, еще одна бумажка.

Так Анечка стала бывать у Ефима Наумовича подолгу. К массажу и чаепитию прибавился отдых в спальне, который потихоньку превращался в своего рода сексуальные игры. Оказалось, что умелые руки и искренний порыв способны творить чудеса. А если принять во внимание и воспользоваться новейшими достижениями медицины, то даже удивительно, как такое возможно... Но возможно же!

Теперь у Анечки изменился взгляд. Она, утомленная и замученная жизнью с ненавистным мужем-алкоголиком и не очень-то благополучными сыновьями, вдруг ощутила себя желанной женщиной, которой говорят ласковые слова, которой делают подарки и которая может наконец-то за долгие-долгие годы позволить себе работать чуть меньше, а отдыхать чуть больше.

Ефим Наумович поймал себя на том, что стал игнорировать колокольчики. Особенно в дни Анечкиных посещений. А они, эти звоночки, недоумевали. Они звучали все чаще, а он прислушивался все реже. На уроки ходил. Но уроки они с Глебом назначали на дневное время. А вот вечера, иногда переходящие в ночь, он теперь уже жалел тратить на игру.

Анечка продолжала называть его на «вы». Относилась с огромным уважением и как медик не могла не волноваться за его здоровье, повторяя то и дело:

–?Ефим Наумович! Вы бы отказались от стимулирующих препаратов. Нельзя же так надрывать сердце!

–?Анечка, детка! Знаешь, сколько мне лет? А ты всего лишь вторая женщина в моей жизни. Неужели ты думаешь, что я откажусь от тебя?

–?И не надо отказываться. Я и так буду приходить!

–?Приходи! Приходи, милая! – говорил он, якобы соглашаясь, но не отказываясь от препаратов, обещающих сладостный восторг.

Однажды во время урока с Глебом услышал Ефим Наумович где-то в стороне разговор о себе. Говорил администратор зала с каким-то незнакомым мужчиной:

–?Не знаю, что и придумать. Если только с Однолюбом сыграть. Но он давно отошел. В последнее время что-то редко играет.

–?Так ты скажи ему, какие бабки на кону.

–?Да он на деньги-то не падкий.

–?Ну, давай, попробуй! Тебе же тоже обломится, как организатору.

–?Ой, не знаю... Не подступиться никак к Фиме.

За долгие годы в бильярдном клубе Ефима Наумовича называли по-разному. По молодости, когда еще приходил с дедом – Внучок. Потом Бухгалтер. Затем на какое-то время после возвращения из колонии к нему приклеилось прозвище Отелло. И последние годы – прочно и неизменно – Однолюб. Ну и Фима, естественно. Имен-то никто не отменял.

Администратор, дождавшись перерыва в уроке, подошел и изложил суть вопроса:

–?Ребята хотят чемпионат организовать внутриклубный.

–?И что?

–?Тебя просят выступить в показательных играх.

–?Что это значит?

–?Сеанс одновременной игры на нескольких столах.

–?Понятно. Какие условия?

–?Ты один против трех игроков. Победишь – весь банк твой. Ну, а если один или два проигрыша – тебе все равно что-то... Главное, самому не платить. Ты в любом случае не внакладе.

–?Когда играть?

–?Они скажут позже. Все зависит от твоего решения. Как только расписание составят. Наверное, через неделю—полторы.