В ожидании Синдбада

В маленькой кабинке канатной дороги они сидели теперь отдельно. Ника внимательно рассматривала окрестности и думала о том, что двое – это не только поцелуи, секс, штамп в паспорте, общий дом и общие воспоминания. Двое – это даже не общие дети. Двое – это что-то, что не видно глазу, но ощущается душой. Что позволяет познавать мир полноценно. Глядя на лицо расстроенного Егора, Ника думала о том, что их отношения превратились в сломанный витраж – перепутались стеклышки и вот рисунок не получается.

– Мне так жаль! – проговорила Мария Александровна, прощаясь с Никой. – В следующий раз, когда ты приедешь, меня уже не будет.

– Что вы такое говорите! – возмутилась Ника и расплакалась.

Егор все это время стоял на террасе. Он пытался решить самую сложную задачу в своей жизни – отчего эта женщина, которая так и не перестала быть родной, покидает его. И покидает навсегда.

Эпилог

Июньским днем к причалу подошел теплоход. Один из тех, больших, современных, на которых так удобно проводить отпуск. Пестрая толпа высыпала на набережную. Колонны, портики, широкие круглые ступени – весь этот советский ампир речного вокзала как нельзя лучше подходил к здешнему пейзажу – такому же мощному, солидному и немного помпезному. Одной воды здесь было столько, что не охватить взглядом. Пока пестрая толпа галдела, сбившись в кучку, экскурсовод по телефону ругался с теми, кто вовремя не подал автобус. На причал вышла женщина, везущая за собой небольшой чемоданчик. Она решительно подхватила свою ношу и стала подниматься наверх. Там она махнула рукой таксисту, показала ему листочек с адресом, указала на чемодан и, не дожидаясь, пока погрузят ее багаж, уселась на заднее сиденье. Таксист выполнил немое поручение и помчался по указанному адресу. Его пассажирка с любопытством разглядывала окрестности.

– Место, куда мы едем, – это окраина города? – нарушила молчание женщина.

– Совсем нет. Просто такой район, старый. За ним новостройки идут.

– Понятно. А транспорт как ходит в этом старом районе?

– Нормально ходит. У нас вообще все хорошо, – на всякий случай весомо ответил он и поинтересовался: – Вы, часом, не из средств массовой информации?

– Нет, я – сама по себе. Но собираюсь поселиться в вашем городе, – ответила женщина.

– Милости просим, мы красивым женщинам рады, – галантно ответил таксист.

– У вас своих красивых хватает, как я могла заметить.

– Ну, да, – самодовольно ответил таксист, словно относился к числу местных красоток.

Доехали они быстро – пассажирка даже не успела узнать приблизительное количество дождливых дней в летние месяцы.

– Вот, приехали.

Машина остановилась на небольшой улочке, вдоль которой стояли частные дома.

– Красиво здесь, – заметила женщина, – и река видна.

– А у нас она отовсюду видна, – ответил таксист и дал сдачу.

Женщина вышла из машины, взяла свой багаж и направилась к дому с красной крышей. Подойдя к калитке, она решительно позвонила.

Ей открыли не сразу. Сначала залаяла собака, потом что-то упало с металлическим стуком, потом послышался звук льющейся воды. Когда все эти звуки стихли, открылась калитка.

– Привет, – сказала женщина.

– Привет, – сказал открывший ей мужчина. Он был одет в длинные боксерские трусы, в руках он держал миску с только что сорванной клубникой, на носу поблескивали очки.

– Мытая? – спросила женщина, не двигаясь с места.

– Нет, только с грядки, – ответил мужчина, совершенно не удивившись вопросу.

– Очень хорошо. Будем приучать организм к местной фауне. – Женщина выбрала ягоду покрупней и сунула ее в рот. Хвостик отдала мужчине.

– Спасибо, – вежливо сказал он.

– Не за что, – ответила женщина и вошла в калитку, – вам спасибо. Хорошо тут у вас, тепло, солнце, река, клубника.

– Да, – опомнившись, ответил мужчина; он поставил на землю свою миску, захлопнул калитку и теперь стоял перед женщиной.

– Меня долго будут держать на улице? – осведомилась женщина.

– Нет. Я ужасно рад тебя видеть! Ты откуда?

– Издалека.

– Ты в командировку?

– Нет. Я – навсегда.

– Точно? – Мужчина наморщил нос, отчего стал похож на фокстерьера.

– Ну, кто же знает, что такое точно? Ты видел таких людей?

– Я – нет.

– И я.

– Тогда будем считать, что навсегда и точно! – подытожил мужчина.

Ника и Кочетов лежали в постели. Миска с немытой клубникой осталась на огороде. Во дворе носился пес и лаял на кота. Слышался спор соседей. Кочетов пытался найти очки, куда-то торопливо сунутые перед любовной схваткой.

– Я вот что думаю, – проговорил он, заглядывая под одеяло, – тебе надо уволиться со своей работы. И перейти к нам в музей. У нас есть небольшая ставка, но я съезжу в управление, поговорю, постараюсь что-нибудь еще выбить.

– Ну, во-первых, такой ставки ты мне не «выбьешь». Все-таки я сейчас директор. А во-вторых, чем я буду заниматься на этой ставке в вашем музее?

– Ну, во-первых, разберем наконец запасники. Там же у нас…

– Русские примитивисты, которых ты не можешь выставить уже черт знает сколько лет!