В ожидании зимы

Бац! Недавний удар лбом о дерево был по сравнению с этим просто лёгким щелчком. Цветанке показалось, будто это молния прилетела ей в голову с небес, а может, это разгневанный старик-лесовик вырос в великана, вырвал с корнями большой дуб да и треснул её со всего размаху…

…Она лежала кверху лапами на сырой и холодной подстилке из опавших листьев, а над нею, качая головой, склонилась Серебрица.

«Горе ты луковое… Говорила же – не связывайся с косолапым!»

«Это… это что такое было?» – Цветанка вяло забарахталась, пытаясь подняться, но тело почему-то не слушалось.

«Медведь отвесил тебе вполне отеческий тумак, – усмехнулась серебристая волчица. – Тебе повезло, что у тебя крепкий череп. И правильно он тебя проучил! Чего ты с ним не поделила? Мы, между прочим, в его владениях, он нам милостиво позволил тут находиться, принял нас, как гостей, а ты что делаешь, безмозглая?»

«Откуда ж мне было знать? – Цветанка кое-как перевернулась и встала на все четыре лапы, пошатываясь. Голова гудела, как сто колоколов. – Чего он мне сразу не сказал?»

«Ха! Ты забыла – он обычный медведь, а не оборотень, – фыркнула Серебрица. – Речью не владеет, даже мысленной. Вот он и дал тебе понять по-своему, кто тут хозяин…»

«Ну, ты же откуда-то знаешь, что это его владения? Значит, как-то понимаешь его?»

Цветанка отряхнулась. Крови не было видно, кости не болели. Пожалуй, в человеческом теле такой удар стал бы для неё последним в жизни. А тут – ничего, почти не пострадала, вполне готова к бою.

«Тут везде его метки стоят, – сказала Серебрица. – Когда попадаешь в новое место, первым делом нюхай деревья. Ты когда в гости приходишь, не наводишь же ты в чужом доме свои порядки, нет? Так и тут… Звери, правда, с оборотнями предпочитают не связываться, терпят нас и сторонятся – чувствуют нашу суть, полузвериную, получеловеческую. Это для них странно и непонятно. Матёрый Марушин пёс может, конечно, и медведя завалить, но тебе пока рановато с ним силой мериться…»

«Понятно…» – вздохнула Цветанка.

Это было ей знакомо. Воровская шайка, к которой она когда-то принадлежала, тоже блюла свои владения и не любила «залётных гостей». С такими разговор был короток: или отстёгивай долю из добычи в качестве платы за пользование «угодьями», или прощайся с жизнью.

«Может, надо перед косолапым извиниться? – пришло Цветанке в голову. – Ну, поймать кого-нибудь и принести ему в дар».

«Да, извиниться не помешало бы, – одобрительно кивнула Серебрица. – Мыслишь правильно. Запомни, мы здесь чужаки. Эта земля принадлежит зверям, а мы приходим захватчиками. Потому они нас и не любят».

Они вышли на берег озера. Лунная дорожка серебристо рябила на тёмной воде, даже на вид такой холодной, что Цветанка заранее поёжилась в своей густой меховой шубе.

«Ну и как мы должны ловить рыбу?» – озадачилась она.

«Не мы, а ты, – невозмутимо ответила Серебрица. – Ты ж с медведем поцапалась, ты его и задабривай, а я ни при чём».

«То есть, ЭТО Я должна в воду лезть?! – ощетинилась Цветанка. – И ты даже не поможешь?»

«А ты опусти в воду хвост и приговаривай: “Ловись, рыбка, большая и маленькая!” Может, чего и поймаешь», – усмехнулась серебристая волчица, и её глаза превратились в две язвительные изумрудные щёлочки.

«Издеваешься?» – зарычала Цветанка, чувствуя, что ещё немного – и полетят клочки серебристой шерсти по закоулочкам.

«Отнюдь, – всё с той же выводящей Цветанку из себя невозмутимостью ответила Серебрица. – Я как-то раз видела, как лисица удила рыбу хвостом. Видать, шибко блохастая у неё шкура была, вот и клевала рыбёшка на приманку… Попадалась, правда, мелочёвка. Может, и у тебя клевать будет».

«Сама ты шкура блохастая!» – взревела Цветанка.

Оскаленная пасть клацнула, поймав пустоту: Серебрица, ухмыляясь и поигрывая хвостом, с жеманно-издевательским видом сидела в нескольких прыжках от Цветанки. Глаз последней даже не успел уловить её молниеносного перемещения, и воровка-оборотень несколько мгновений стояла столбом с ошарашенным видом.

«Ну, погоди ужо, я тебя достану, насмешница-зубоскалка! Зубов ты недосчитаешься, как пить дать!» – сбросив в себя изумлённое оцепенение, пригрозила она.

Они помчались по берегу ночного озера: ослеплённая гневом Цветанка – за Серебрицей, а та – от неё. Зеленоглазая волчица летела легкой серебристой стрелой в вершке от земли – по невидимой подушке из хмари, а Цветанка, позабыв с непривычки про такой способ, скакала так, что земля летела из-под лап.

Это был не прыжок – это Серебрица перебежала по невидимым ступенькам с берега на одиноко торчащую среди воды скалу, а Цветанка в пылу погони не догадалась выстроить себе такое же подспорье. Невидимый мост Серебрицы сразу распался, едва та оказалась на скале, и Цветанка при всём желании не смогла бы им воспользоваться. Плюх! Оказавшись в ледяной воде, заливавшей глаза и уши, она забарахталась с таким отчаянием, что будь это озеро молочным, оно скоро превратилось бы в масло. А Серебрица сверху посмеивалась:

«Ну, раз уж ты всё равно искупалась, попробуй что-нибудь поймать!»