В ожидании зимы

Все, кто ещё держался на ногах, шарахнулись в стороны. Получив от кого-то в суматохе толчок, Цветанка полетела в одну сторону, а янтарное ожерелье – в другую, под ноги дерущимся. Подцепленное чьим-то сапогом, оно отлетело ещё дальше, под соседний стол. Заговору отвода глаз пришёл конец: чары действовали, пока оберег висел на поясе Цветанки или был в её руке.

«А-а, вот ты где, зараза!» – тут же послышался торжествующий крик Ярилко.

Воровской атаман «прозрел», коршуном кинулся на Цветанку, занося нож, как вдруг – хрясь! – получил лавкой от раздухарившегося богатыря. Удар пришёлся плашмя сиденьем по животу Ярилко, и тот отлетел, но приземлился на мягкое, сбив собою несколько человек. Образовалась куча мала, сбитые вором люди накинулись на него с кулаками; из клубка тел торчали только дрыгающиеся сапоги Ярилко, и Цветанка скорее поползла за своим сокровищем, увёртываясь от топчущихся ног, получая пинки и лягаясь в ответ. Ожерелье лежало среди объедков, костей, чёрствых хлебных корок и черепков разбитой в драке посуды, оставалось только протянуть руку, чтоб его достать, но Цветанку опередил какой-то сизоносый выпивоха. Уползая на четвереньках подальше от всеобщей свалки, он увидел ожерелье, воскликнул: «О! Бусики! Будет чем жёнку задобрить!» – протянул к нему свою трясущуюся загребущую лапу и цап! – утащил оберег прямо из-под носа у его законной владелицы.

«Отдай! Это моё!» – взревела Цветанка в ярости. Потеря оберега грозила обернуться страшной бедой, ледяное дыхание которой погнало вдоль спины воровки табуны мурашек, а нутро её тряслось, как холодец.

Пьянчуга, однако, не собирался так просто отдавать найденное. Выдохнув Цветанке в лицо сногсшибательное облако зловония, он пополз прочь.

«А ну, стой, синерожий!» – Цветанка уцепилась за первое, что попалось под руку – портки завсегдатая корчмы, но тот, извиваясь дождевым червём, вывернулся из них. Сверкнув голым задом, он выбрался из-под стола и неосторожно выпрямился во весь рост… Хрясь! – удар лавкой отправил его в полёт через всю корчму – вместе с ожерельем.

«Да едрёно коромысло!» – выругалась Цветанка, устремляясь за ним.

«Не так быстро, Зайчик», – загородил ей дорогу Ярилко.

Воровской атаман, закалённый в драках, оказался крепок – удар лавкой не вышиб из него дух вон; в куче ему намяли бока, но он выбрался почти невредимым – только пары зубов не хватало. Нож он, правда, потерял, но и от его голых рук Цветанке могло не поздоровиться.

«Ты девицу не получишь», – прошипела она.

«Кто кого на лопатки положит – того и девица будет», – с кровавым плевком сквозь свежую щербину в зубах ответил Ярилко.

Среди всеобщей заварухи они сцепились, стараясь повалить друг друга на пол. Ярилко был выше, сильнее и тяжелее, но Цветанка – более юркой и увёртливой. Стиснутая противником до удушья, она всеми силами старалась не коснуться спиной пола – завязалась на Ярилко узлом, обхватив его руками и ногами, а когда тот хотел с размаху придавить её собой, она уцепилась за чей-то воротник. Одежда с треском порвалась, и Цветанка с Ярилко упали не на пол, а на людей.

«Ах ты выпороток гнидопаскудный, чтоб тебе…» – далее последовал такой разухабистый загиб, что даже у слыхавшей многое Цветанки зазвенело в ушах. Хряп! – от удара рожа вора сотряслась, как холодец, и сплющилась в лепёшку. Обладатель кулака в пылу драки не разглядел и решил, видимо, что это Ярилко порвал ему рубаху.

Цветанка высвободилась и скорее бросилась на поиски ожерелья. Как бы с ним в этой суматохе не случилось чего… Если нить порвётся, бусины раскатятся – ищи-свищи потом. Уже почти привычно пригибаясь под взмахами лавки, она рыскала и высматривала того пьянчужку на полу: судя по силе доставшегося ему удара, он должен был сейчас где-то лежать. И точно – вот он, голубчик сизоносый, валялся кверху голым задом поперёк тел других поверженных драчунов. Ожерелье уютно свернулось, огороженное чьей-то согнутой в колене ногой; один шаг – и вот оно, родимое, но опять Цветанку опередили: ожерелье подобрал Жига. В драке он лишился серьги, из порванного уха сочилась кровь, пятная рубашку.

«Отдай, Жига, – глухим, замогильным голосом промолвила Цветанка. – Ты сам знаешь: я подмастерье бабки Чернавы, со мной лучше не связываться. Отдай… Чем дольше ты его держишь, тем короче становится твоя жизнь».

Хранитель котла с перекошенным лицом попятился, чуть не упал, запнувшись о лежащих, и швырнул оберег Цветанке. Наконец-то! Ощутив тёплый янтарь в руке, Цветанка улыбнулась и прицепила ожерелье на место. Новый заговор отвода глаз она сотворить не успела: сзади на неё обрушился кто-то тяжёлый и прижал к полу – к счастью, не спиной, а животом.

«Не-ет, не уйдёшь, Зайчик!» – горячо дохнул ей в ухо Ярилко.

Зря он прыгнул на спину зверю внутри Цветанки: призрачная тварь вздыбила шерсть и оскалила клыки… Кисло-солоноватый вкус кожи, тёплая кровь во рту и – вопль Ярилко:

«А-а, крысёныш, кусаться?»