В памяти и в сердце

— Учитывается ли специфика родов войск в подготовке политруков?

Я доложил, что политруки артиллерийских батарей, танковых рот, инженерно-саперных подразделений, связи, авиации проходят обучение при соответствующих училищах. Максимум времени отводится на изучение материальной части, тактики действий данного рода войск, уставов, инструкций.

Доложил, что мне довелось быть на выпуске политработников-артиллеристов. Отзывы начальника училища и преподавателей очень хорошие. Они единодушно заверили, что выпускников можно ставить командирами батарей. При необходимости они смогут показать пример отличной стрельбы. Хорошими специалистами выпускаются и политруки другими училищами.

— А отзывы из действующей армии столь же оптимистичны?

— Отзывы политуправлений и наши наблюдения в новых формированиях совпадают: политруки подготовлены неплохо.

— Да, — помолчав, произнес А. С. Щербаков. — За короткое время партия сумела ликвидировать неграмотность и дать большой массе молодежи высшее и среднее образование. Вот видите, как это помогает нам. Что бы мы делали, имея неграмотных или малограмотных? Это — результат культурной революции.

Еще был рассмотрен вопрос о резерве политсостава. Известно, что без резерва кадров вести войну нельзя. С помощью ЦК ВКП(б) мы к тому времени имели в резерве на каждом фронте 150―200 политработников, в армии — 20―30. Кроме того, ГлавПУ РККА на 5 июня имел в своем резерве политработников разных категорий свыше 900 человек.

Но этого было мало.

Я доложил, что мы испытываем большие трудности из-за недостатка политработников, особенно на южных фронтах. Выход один — расширить численность курсантов в существующих учебных заведениях.

Закончив доклад и ответив на вопросы, я попросил А. С. Щербакова выслушать две просьбы.

Во-первых, мы встречали затруднения при подборе начальников политотделов армий, потому что не сумели создать реального резерва на выдвижение. Тут требовалась поддержка начальника ГлавПУ РККА. Иначе политработники, подобранные в резерв на выдвижение, «исчезают» по всякого рода «срочным» боевым потребностям фронтов. Во-вторых, поддержка требовалась и в наведении порядка с номенклатурой Главного политуправления. Нередко бывало так: назначим работника, а через какое-то время узнаем, что он уже на другой должности либо освобожден от работы без нашего ведома. Кое-кто говорил, что попытками навести порядок мы якобы ущемляем права военных советов фронтов.

— Что же, хотят сделать из меня штемпелевщика? Я им никогда не был и не буду, — заметил Александр Сергеевич. — У вас все?

— Все на этот раз.

— Картина по кадрам политсостава в основном ясна, — заключил А. С. Щербаков. — Продумайте, что предпринять по преодолению трудностей, о которых шла речь, в том числе о расширении существующих курсов и учебных заведений. На днях этот вопрос решим. И очень внимательно следите за отбором людей на курсы. Наверное, не каждого отличившегося в бою можно выдвигать. Но лучших, подающих надежды необходимо учить. Боевой опыт и знание дела — гарантия авторитета политработника.

А. С. Щербаков и в дальнейшем постоянно интересовался подготовкой и переподготовкой кадров политработников, требовал от управления пропаганды, от организационно-инструкторского и комсомольского отделов активно участвовать при подборе кандидатов на курсы и в училища. Первое время кое-кто из руководителей политуправлений обращался к нему с просьбой не брать с фронта на учебу активистов ротных партийных организаций. Он на это отвечал:

— Разве вы не заинтересованы в том, чтобы мы вам вернули такое же количество коммунистов, но прошедших военную и политическую подготовку?

Подобных обращений больше не было.

Приступив к исполнению обязанностей начальника Главного политического управления, А. С. Щербаков, как заметил читатель, начал с изучения состояния дел с кадрами. Чуть позже, с присущим ему стремлением основательно вникать в дело, Александр Сергеевич подробно, до мельчайших деталей, изучил работу управления пропаганды и самостоятельных отделов. С руководителями отделов и управления он беседовал с глазу на глаз, не жалея времени. Возвращались они от него с чувством глубокого удовлетворения, окрыленные, горя желанием, как говорят, горы свернуть, хотя кое-кому пришлось отвечать на весьма острые и не очень приятные вопросы, касающиеся работы. И все же начал А. С. Щербаков именно с управления кадров. И в этом, полагаю, проявилось прежде всего его понимание роли кадров, его стремление к совершенствованию партийного стиля в работе политорганов.