В памяти нашей гремит война. Книга 2. Часть третья. Служим Родине

Получив ответ, удовлетворённо вымолвил: «Вот хорошо, давно ждём». И пригласил всех следовать за ним. В кабинет кадровика входили по одному, робко, после приглашения. Когда приспела моя очередь, доложил о прибытии и подал приготовленные документы. Подполковник внимательно долго читал, потом, глядя на меня, изрёк: «Поедите обратно». Я почувствовал, что вспотел от волнения, но ничего не мог вымолвить. Заметив замешательство лейтенанта, кадровик с улыбкой на лице начал объяснять. Обратно – это значит нужно ехать в гарнизон Белая, что под Иркутском. Вероятно, на лице моём появилась непонятная собеседнику гримаса, что он вынужден был спросить: «Что-то не так?» Окончательно смущённый, начал сумбурно объяснять ему о своём желании служить ближе к Тихому океану, к Уссурийской тайге. Удивлённый подполковник уточнил:

– Вы охотник?

– Нет, – сказал я.

После длительной паузы, окончательно сбитый с толку, начальник вновь попытался убедить необычного лейтенанта в том, что гарнизон Белая – хорошее место и находится почти рядом с городом Иркутск и озером Байкал и то, что до Москвы ближе и добраться просто. Я отрицательно покачал головой в знак несогласия.

Тогда кадровик сдался: «Самое близкое место к океану из того, что имеем – это аэродром Воздвиженка, рядом с городом Ворошилов – Уссурийский». Засияв от радости, совсем не представляя, где это и что за место. Начальник отдела кадров, как мне показалось, с облегчением вдохнул и приказал солдату-писарю выписать положенные документы.

А где-то в Приморье, в городе Уссурийске живёт девочка Тома

и её брат Николай

В гарнизон Воздвиженка ехали почти той же командой, что до Манзовки, на грузовом такси в кузове под брезентом. Через маленькие стеклянные оконца с любопытством смотрел на ровные улицы города с высокими тополями с полуопавшей листвой. Город скорее похож был на большое село.

Гарнизон Воздвиженка – нежданно и негаданно, как судьба.

От Уссурийска в сторону Хабаровска километра четыре ехали по асфальту. Повернули налево, автобусная остановка в чистом поле никак не обозначенная, но с названием Поворот. От Поворота кузов начало бросать из стороны в сторону. Гравийная дорога ухаб на ухабе, давно не чёсаная, грейдером. Через пару минут нас взбодрило, а через двадцать были у полосатого шлагбаума с часовым. Дежурный офицер объяснил, как пройти к штабу дивизии. Двухэтажное здание штаба было чуть ли не единственным высотным кроме КП. Под штукатурку здание окрашено в нежно-розовый цвет, ухоженный палисадник с низким ограждением вокруг создавало уютный уголок словно оазис. В нескольких сотнях метров КП, взлётная полоса аэродрома. Самолёты на стоянках казалось можно достать, только протяни руку.

Чуть дальше от штаба и аэродрома два и ещё два жилые двухэтажные кирпичные здания барачного типа для командного состава. Их закрывали высокие тополя, защищая обитателей домов от постоянных весенних ветров, что дуют с океана весной и рёва авиационных двигателей при взлёте. За ними стадион с футбольным полем, офицерский клуб. Справа по квадратному периметру двухэтажные казармы красного кирпича советской кладки. Ещё дальше – одноэтажные домишки щито-блочные прижались друг к другу с торчащими трубами над крышами из черепицы. В них живут офицеры. Дивизионный кадровик, потирая руки, распределил нас по полкам. Нам явно повезло. Земляки омичи, большеренцы: Саша Диденко, Виктор Власенко, Геннадий Жуков и я вместе, в одном 303-м Бомбардировочном Дальней авиации полку. Ехать больше никуда не надо. Наша пристань – Воздвиженка. Кое-кто отправился в соседний 44-й. Остальные поехали обратно по железке недалёко в город Спасск-Дальний в братский полк.

С прибывшими молодыми офицерами неотложно решил познакомиться и напутствовать, как отец и старший начальник заместитель командира 55-й Дивизии Дальней авиации по политической части полковник Муха.

В приподнятом настроении открыл дверь в надежде увидеть нечто маленькое, соответствующее необычной фамилии. От изумления потерял дар речи. Лишь после паузы, прийдя в себя, смог доложить о своём прибытии. И было отчего. Передо мной за большим столом сидел огромный человек в форме. Он был велик и пропорционален. Рост, плечи, живот, руки и его кулачищи словно кувалды. Особо выделялась голова, на ней по сторонам торчали мясистые уши. Под стать всему густой с низкой октавой голос. Когда Муха заговорил, стёкла окон запели высокой нотой.